— Расписка?

Полковник поморщился и сделал руками плавные, утоляюще-умоляющие жесты:

— Какая расписка, геноссе? Мы же доверяем друг другу? Мы же не в Белом доме, где одни бумаги и ложь?.. Да, и у бумаг тоже своя судьба. — Он полез в карман, не глядя вытащил ещё одну сиреневую купюру. — Вот, на ней «500 евро» напечатано, и все её с уважением трогают, щупают, видите, какая она новенькая… — («Да, шелушится…») — Красивая, все с ней аккуратно обращаются, не пачкают, не сгибают, в тепле хранят, не мнут… — («А, разомни, блин, тунца в блин!») — Из кармана в портмоне осторожно перекладывают, и эта купюра из гипюра будет жить долго и счастливо, как на курорте, даже если все её хозяева перемрут или убиты, не про нас будет сказано, тьфу, тьфу, тьфу, — сплюнул полковник через плечо. — А другой бумагой задницы подтирают и в клоаку бросают — такая у неё судьба оказалась… Так и у людей… Вот я хочу, как эта банкнота, дожить счастливо и спокойно… — И он, перегнувшись через стол, сунул деньги в мой нагрудный карман: — Купите на эти деньги что-нибудь хорошее, нужное для вашего дедушки и бабушки в Альпах… Когда я приеду, я обязательно должен с ними познакомиться… Есть у них хозяйство? Овцы, куры?

— Овцы-куры нет, пони есть… Эта пони влюблилась в козу, эдакий день у забора… после забора… смотрит на козушку…

— Скажите пожалуйста… Пони! До свадьбы — все кони, а после свадьбы — пони, хе-хе…

Всё казалось милым, понятным, близким, добрым, ну а полковник, майская роза, и подавно… недавно… нет, уже давно друг… А его крики, шумы и гамы — это только звук, фойерверк, как на вывеске… Надо бы им сказать, что надо говорить «фойерверк», это от «фойер», а не от «файер», как кто-то утверждал… хотя кто его знает, оба слова похожи и оба подходят… Рассказывал же кто-то недавно в университете, что, когда начался пожар в доме, где жило много эмигрантов, старуха-афганка бегала по этажам, кричала вместо «фойер» — огонь — «файер» — праздник, — и все думали, что она так бурно рада какому-нибудь своему Рамадану, пока дым не повалил клубами и люди не погибли. Вот что может сделать одна буква, один звук!

А полковник крутил надо столом руками:

— Прошу, геноссе, айн штюк мцвади… — потом вытащил зазвеневший телефон и начал говорить на своем тайном языке (а я рискнул включить в кармане диктофон, кашлем перекрыв щелчок, чтобы дать Вам потом послушать эту удивительную фонетику): — Им кацзе хо гитхари… давехмареби, аба рас визам… ромэл сабажозе дачерилиа саконели?… Карги, даврекав манд, вкитхав, маграм ас процентс вер гарантиреб… манд упулод ара-пери кетдеба, мэ вици да шен ици, хо, рогорц хвелган, аба ра, диди мафиа, криминалури сахелмципо…[40]

Он говорил, я тихо сидел, и мысли вдруг скорбно потекли в обратную сторону. Зачем я нужен органам? Может, я нужен органам на органы?.. Дали три тысячи, чтобы пока молчал, не дрыпался… как поросёночек перед резкой… Разрежут, продадут. Вот Хорстович говорил, тут целый конвейер работает, по всему миру почки-печень рассылают… Нет, вряд ли… Алкоголем бы не поили, печень не портили… Раз-раз — и в кутузовку…

На ум пришёл (и добавил печали) рассказ Виталика, что теперь мафия новое придумала: ищет бомжа, у которого лицо когда-то было солидным, берет его с лежбища, моет-кормит-одевает-объясняет, что он нужен для каких-то афер с ювелиркой или банком — зайти, сделать вид, что-то подписать; берут его с собой несколько раз в город, с людьми знакомят, чтоб видели — друг, а потом на какой-нибудь генеральной разборке эффектно убивают — в назидание другим: вот, мол, какие мы крутые и справедливые, ничего не прощаем, даже друга в земной элемент превратили за измену, а других вообще всех порвем, как тузик — шузики… Может, и меня так хотят, того?..

А что, я иностранец… Заставят на эти три тысячи костюмов накупить — а потом, после уборки, того… Пока начнут искать… Да и кто искать будет?.. Тот же полковник или его друзья, джипиты… джипишники… джиповоды…

они и будут, в ночную смену, квазиискать, но никак не найдут… Органы вырежут, паспорт сожгутили продадут, труп зароют… где-нибудь у этой вот Окочуриной на свалке, ищи-рыщи… Или, может, полковник — богатый гомосексуалист и подбирается ко мне такими путями?..

Но это предположение развеялось, когда полковник, закончив беседу, поинтересовался:

— В бане были? Нет? Обязательно надо, с девочками не старше 16… Ничего, успеем. Кстати, вы считать хорошо умеете?

— Не вопрос.

— И с компьютером хорошо? Можете искать, заказывать, работать со счетами онлайн, посылать, принимать?

— Чисто! Я на лекции… экономику посещать… наш процессор говорит «филолух с голоду пожух»…

Полковник допил из бокала темно-красное вино.

— Превосходно. Вот первое задание — можете спокойно, не спеша, подыскать по Интернету домик в Альпах? Цена — до полумиллиона, ну, в крайнем случае, до миллиона… Евро, разумеется, кто сейчас в долларах считает, про рубли вонючие и не говорю…

— Но вы же должны смотреть? — («Вот странно — дом… смотреть не надо?..») — Я, конечно, могу… искать, вам линки посылать…

Полковник вынул из кармана фотографию крепкого подворья, фахверк, с круговым балконом, зеленью, деревьями:

— Вот типа такого, знаете, в народном стиле, двухэтажный, с балконами… Вот такого вида… Я ещё в детстве, в учебнике по географии, такой дом видел и очень хотел в нём жить… Вы поищите несколько вариантов, а я, конечно, приеду, посмотрю… Может, на вас оформить придется… Вы не против?..

Я пожал плечами — мне уже было всё равно, почему нет?.. И сообщил, что у дедушки Людвига — примерно такой дом:

— Только без хлева — после войны свинину не ест…

— Скажите пожалуйста? Он что, в Сопротивлении был?

— Нет, наоборот. Неважно.

Мне стало трудновато говорить. От коньяка с вином укачивало, как в поезде, слова полковника бухли и бухали в голове, стучали, как колеса:

— Я — пока — тут — еще — кое — что — до — де — ла — ю… а — вы — мне — пока — ви — зу — при — шли — те…

Не проблема. Отзвонись и не переживай, зацени по-любому…

Когда он сказал, что, когда приедет дом смотреть, надо будет снять гостиницу и взять напрокат машину, я встрепенулся:

— Зачем? Я красно вожу… У нас два «BMW»… папа Клеменс… со скидкой… сам могу ехать… ездить… водить-возить…

Он усмехнулся:

— А пели песни — бедный студент… Два «BMW»… Ну, тем лучше… Совсем бедные тоже никому не нужны… Отлично. Любой труд должен быть оплачен. За всё экстра будет уплачено экстра. Ни одна минута вашего драгоценного времени не пропадет. Всё будет учтено.