– А сколько еще таких шкатулок с секретом мимо нас проходит? – невесело осведомился у меня Нифонтов. – Не сосчитаешь.

– Так штат увеличьте, – посоветовал я. – И то, на такой здоровенный город полдюжины человек, смотрящих за порядком. Это даже не смешно!

– Есть вещи, которые ни я, ни Пал Палыч, ни даже Ровнин изменить не можем. Так оно ведется с давних времен, так оно будет после нас. И все, за этими словами глухая стена, в которую хоть лбом бейся, все без толку. Наверное, потому иногда некоторые наши не выдерживают и сбегают из отдела. Не от работы, а от осознания того, что это дорога, ведущая в никуда.

– Да? – изумился я. – У вас случаются и такие?

– Редко, но да. Я лично знаю только одного, – неохотно произнес Николай. – Недавно познакомился. Он в самом начале века из отдела лыжи смазал, когда Ровнин только-только начальником стал. Этот хрен, я так понял, тоже на данную должность метил, а когда утвердили Георгиевича, то усталость наложилась на обиду, и он свалил в закат подальше от наших заморочек. Слабоват духом оказался и не сильно тверд в убеждениях.

– Ну, хоть что-то у вас есть такое, как и у всех, – заметил я. – А то уж мне казаться начало, что вы совсем не от мира сего.

– По-хорошему, он должен был довольно быстро загнуться, – продолжил Нифонтов. – Так наше дело карает отступников, это тоже старая добрая традиция. Но этот тип выкрутился. Он каким-то образом смог помочь Алконосту, уж не знаю, как ему подобное удалось. Тот в благодарность дважды взмахнул над ним своими крыльями, кои, как известно, имеют невероятную живительную силу и убирают с человека любые проклятия. Так что получил этот черт второй шанс.

– Даже не слышал о такой птице, – признался я. – Вернее, имя-то слышал, но не знал, что она существует, да еще такое может сотворить.

Любые проклятия. Как интересно. Нет, сколь же многообразен этот мир, и на любую напасть, было бы желание, в нем можно отыскать противоядие.

– Три вещие птицы никуда не делись. Они как в давние времена на наших землях жили, так и живут, что умели, то и умеют. Однократный взмах крыльев Сирина открывает дорогу для горя-злосчастия, двукратный, напротив, приносит удачу в делах. Алконост… Ну, ты в курсе, что будет. А вот махни он крылами своими один раз, одолели бы этого двурушника болячки. Ну а Гамаюн отвечает за дела семейные. Может сделать так, что вся родня друг друга изведет, или, напротив, обеспечить мир и лад в доме на веки вечные, причем сразу нескольким поколениям.

– Вот же, – проникся я. – Сколько всего рядом интересного, а я ведать не ведаю.

– Рядом, да не совсем, – покачал пальцем Николай. – Фиг ты кого-то из этой троицы найдешь, они людей не любят и к себе не подпускают без особого случая. В шаге от них пройдешь и сам того не заметишь. Из наших только тетя Паша как-то раз столкнулась с Сирином, да и то еще в середине того века. А больше из действующих сотрудников никто их в глаза не видел. Ну, кроме Баженова.

– Это ренегат который?

– Он. Кстати, очень верное слово. Ренегат и есть. Он, как оказалось, за сильно большие деньги к одному очень неприятному персонажу недавно на службу поступил и с недавних пор обеспечивает его интересы тут, в Москве. Шлюндт, змей старый, сам сюда сунуться боится, вот и нашел себе представителя, а тот первым делом с нами попытался договориться как с основными гонителями его патрона. Мол, мы же хоть и бывшие, но коллеги, неужели не найдем общий язык, мой наниматель ни в чем не виновен, это все наговоры и так далее.

– А он точно при делах?

– Уж поверь. Ровнин сначала хотел разыграть сценку «ладно уж, договоримся», вдруг эта старая сволочь клюнет и правда в страну вернется, но потом от этой идеи отказался. Если, говорит, мы Карла его же методами поймаем, то это не красиво получится, а мерзко, мы ничем не лучше его, выходит, станем. Мол, есть такие негодяи, с которыми принцип «бей зло его же средствами» не работает. Потому отправился Баженов ко всем хренам, а старая крыса Шлюндт где-то в Европе шхерится. Там полно укромных уголков.

– Что да, то да, – подтвердил я. – Встречаются даже такие, которые ни в одном путеводителе не описаны. Но вернемся к нашему вопросу. Где «спасибо» за сданного тебе призрака?

– Спасибо, конечно, но есть пара неясных моментов. Первый: как он такую дырку в куртке тебе организовал? Как-то не очень это у меня с призраком монтируется. Второе: стройка, думаю, немаленькая. Ты знаешь, где его схрон? И вообще хотелось бы побольше деталей и фактов.

Я охотно изложил ему все то, что сам знал, завершив рассказ теплыми дружескими словами:

– Так что давай, Николай, очищай город от недобросовестных застройщиков, пусть даже и призрачных! Я лично в тебя верю!

– Скажи, а если бы того небольшого инцидента, с которого наша встреча началась, не было, ты бы мне такую же свинью подложил? Или все-таки подсластил бы информацию как-то, обошелся без этого своего «пойди туда, не знаю куда».

– Неужели ты думаешь, что я способен на подобную мелкую месть? – почти натурально обиделся я.

– Ты? Да как не фиг делать, – хмыкнул Нифонтов. – Ладно, убедил. Я вел себя не лучшим образом и признаю это.

– Всего-то? – прищурил я правый глаз. – Мне кажется, подобное поведение называется по-другому. Например, к нему подходит слово «свинство». Или…

– Спрашивай, – сказал Николай, потирая руки и облизываясь. Просто официант как раз принес ему керамическую глубокую плошку с ранее заказанным оджахури, источавшим пряный аромат, способный пробудить аппетит даже у наевшегося донельзя человека.

– Чего?

– Тебе виднее, чего именно. Ты же весь этот цирк учудил не просто так, а по поводу? Только давай так: есть секреты и есть секреты. Если желаешь узнать что-то про нашу внутреннюю кухню или какие-то тайны, связанные с чьим-то прошлым, – сразу нет. Лучше обижайся дальше.

– Был такой волкодлак, которого звали Вернигор, – я решил последовать совету Николая и перешел к основной цели устроенного мной перформанса. – Фигура это была титаническая, не слышать ты про него не мог. Что ты мне про него можешь рассказать такого, чего я сам не знаю?

– Можно подумать, я у тебя в голове покопался и в курсе, что ты знаешь, что нет, – прожевав густо перченное мясо, фыркнул оперативник. – Хотя у меня и информации-то всего ничего. Мы не ты, нас покойники не интересуют. Нам живых вот с горочкой хватает. Да не зыркай ты так! Ну, жил такой Вернигор, волкодлак, предводитель стаи. Характер у него, по рассказам, был дрянь, стаю свою он в черном теле держал, обид никому не спускал, в драку лез по малейшему поводу, причем не только в юные бездумные годы, но и потом, когда постарел и вроде бы должен был поумнеть. Несмотря на это, все в волкодлачьем сообществе Вернигора здорово уважали и к мнению его прислушивались. Сам знаешь, у этой публики не всегда можно найти логику в поступках, звериное иногда берет верх. Вернигор, как видно, имел тот самый «запах вожака», который столь важен для оборотней. В поле зрения отдела попадал не раз, но долгое время умудрялся как-то балансировать на грани. Но в один недобрый для себя день он эту грань пересек, и наша тетя Паша вскоре перерезала ему глотку. Все, конец истории.