– Сорян.

– Можешь садиться на него. Сомневаюсь, что твои сорок килограммов его сломают, – говорит Кэптен.

Я и сажусь.

– Побольше, чем сорок, но… спасибо?

Повисает тишина, которая через несколько секунд становится неловкой.

– Ладно, короче… – Я потираю запястье, побуждая их заговорить первыми и раз и навсегда разобраться с этим.

– Это была твоя мама.

– Ух ты, никаких прелюдий, значит?

– Рэйвен.

Я распрямляю плечи и оглядываю всех троих.

– Очевидно же, что да. Эта женщина, которая и дня не проживет без наркоты и выглядит так, словно только что пришла со съемок порнофильма, – моя мать. Грязная, пользованная и накачанная наркотиками до последнего дюйма.

– Не обороняйся. Мы просто хотим понять. Ты теперь живешь здесь, нам нужно знать.

– Если вы решили обманом заставить меня остановиться у вас в обмен на гребаную историю моей жизни, то облом.

– Слушай, ты можешь оставаться здесь совершенно безвозмездно. Мы ничего не ждем от тебя. Но есть кое-какие моменты, о которых нам нужно договориться.

– Мне не нужно место, чтобы переночевать, здоровяк. Я могу спать где угодно. Уже привыкла. Так что хватит вести себя так, словно вы сделали мне огромное одолжение, засунув в свою башню.

Но Мэддок как будто не слышит меня.

– Твоя мама. Почему она здесь? Мейбл разговаривала с соцслужбой, ей не давали разрешения приезжать к тебе. Ей даже не сказали твой адрес. Как она нашла тебя?

– Не знаю, как она меня нашла, разрешали ли ей вернуть меня, хотя она и не стала бы пытаться. Начнем с того, что она вообще не хотела меня. Я была лишь гарантией ежемесячного чека.

– Но она перестала получать этот чек.

– Она становится очень изобретательной, когда речь заходит о деньгах.

– А когда она не может их получить?

– Она же проститутка, Мэддок! Она всегда сможет заработать.

Он пристально разглядывает меня.

– Чего она хотела, Рэйвен?

– Не начинай! Хочешь, чтобы я осталась здесь? Хорошо, здоровяк, я останусь, но только если ты перестанешь вести себя так, как будто все решения за тобой. Мы не на площадке, я не в твоей команде, ты не мой капитан. Я буду уходить и приходить когда захочу, буду делать что захочу и когда захочу, иначе я уйду. И если вы сейчас думаете: «Фигня!», напомню вам… ребята, вы не можете быть все время со мной как приклеенные. У вас есть тренировки, игры, вам нужно разбираться с вашим дерьмом, чем бы оно ни было. Если я решу сбежать, это будет легко. – Я хочу встать, но Мэддок опережает меня.

Он сверлит меня взглядом. Этот парень в совершенстве овладел техникой запугивания. Подобно моей матери, он использует свое тело, чтобы получить то, что хочет – страх, борьбу… секс.

Это заметно по тому, как он двигается, отливает в его бездонных глазах.

Он злится, но не понимает почему, поэтому от досады морщит лоб и от раздражения поджимает губы.

Здоровяк не привык к тому, что сейчас происходит внутри его.

– Ты не станешь больше драться. Ты не уйдешь и больше никогда даже близко не подойдешь к той женщине, мать она тебе или кто, если кого-то из нас нет рядом. – Он хватает с тумбочки свои ключи и, выйдя из дома, громко хлопает дверью.

– Что ж. – Ройс хлопает по подлокотнику дивана. – Прошло даже лучше, чем я ожидал.

– Серьезно?

– Ну да… видишь ли, он ограничился лишь некоторыми пунктами, потому что сходит по тебе с ума – и да, это имеет значение, – но мы бы хотели, чтобы ты согласилась еще кое с чем.

– Например? – рявкаю я.

– Никаких наркотиков в доме – допускается только алкоголь. Ничего не ломать, если вдруг выйдешь из себя. Нельзя приводить сюда посторонних – не важно, парней или девчонок. Если тебе захочется секса, занимайся им у них дома или еще где-нибудь, но только не здесь. Хотя можешь воспользоваться нашей хатой для вечеринок, но перед этим, думаю, лучше поговорить с Мэддоком – наверняка у него свой взгляд на это правило.

– Иди на хер!

Ройс подмигивает мне.

– Нет, я серьезно. У нас есть место, где мы расслабляемся. Мы приглашаем народ туда или в другие места, которые арендуем для вечеринок, везде у тебя будет своя комната, как и у каждого из нас. Но нам не нравится, когда в нашем доме посторонние. Это место только наше. – Его глаза сужаются, но, когда я уже собираюсь вскочить и уйти, Ройс уважительно опускает голову, захватив меня врасплох. – А теперь и твое. Чужим здесь не место.

– И каждый вечер мы ужинаем все вместе. – Я перевожу взгляд на Кэптена. – Без исключений.

Я изо всех сил стараюсь, чтобы мое лицо ничего не выражало.

– Что-то еще?

Они молчат и ждут моей реакции.

Но не получают ее.

Я встаю, как настоящая дрянь, и поднимаюсь по лестнице наверх, в теперь уже свою комнату.

Заперев дверь, я достаю из сумки своей плеер и ножик. Скинув обувь, я снимаю свитер, бросаю его на пол и залезаю в постель. Всунув наушники, включаю плеер на полную громкость.

Закрыв глаза, делаю глубокий вдох.

Эти парни считают, что я буду следовать их правилам.

Они ошибаются.

Рэйвен

Я опускаю вилку и откидываюсь на спинку стула.

– У меня есть свое правило.

Ройс чуть не давится тем, что пьет, Кэптен перестает жевать, а Мэддок с силой бросает свои нож и вилку.

– Давай послушаем, Рэй-Рэй, – осторожно начинает Ройс.

– Никто не должен знать, что я живу здесь. Пусть гадают и думают что хотят, мы не в силах это остановить, но никаких подтверждений. Если вас спросят, отрицайте, я буду делать то же самое.

Повисает тишина, но буквально через несколько секунд ее нарушает скрип стула Мэддока и дребезжание стола, когда он во второй раз за день убегает прочь, словно обиженный ребенок. Я смотрю на парней, и у обоих на лицах дурацкие улыбки.

– Что? – рявкаю я.

– Это, конечно, было ожидаемо, и все же мы никак не можем привыкнуть, – говорит Ройс.

– Не понимаю.

– Не знаю никого, кто в твоем положении попросил бы о таком. Более того, уверен, что любой из наших знакомых сегодня же закатил бы вечеринку, чтобы пустить слухи.

Не знаю даже, что на это ответить, поэтому спрашиваю:

– И какие проблемы у здоровяка?

– Есть идея. – Ройс широко улыбается и смотрит на Кэптена, который насмешливо фыркает. – Но ты должна спросить его сама, чтобы узнать наверняка.