необычайно широкий ассортимент предлагаемых гостям напитков, включая безалкогольное пиво и прочее, и прочее. Руководство „Машзавода“ в лице генерального директора Рогута Г. Ф. выражает надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество и желает гражданину Бегемоту крепкого здоровья, профессионального роста и успехов в выполнении взятых на себя повышенных обязательств».

И довершала грамоту большая круглая профкомовская печать и личная подпись самого директора Рогута, который, чтобы отвязаться от меня, подписал её, не зная дальнейшего текста. И его можно было понять, в конце концов, подписывалась не дарственная на собственную квартиру, а какая-то стандартная «филькина грамота».

— Ты это серьёзно? — вновь пролепетала моя подруга.

— Поверь мне, Наташа, что с Воландом и его свитой лучше не шутить, — проворчал я, заворачивая бандероль обратно и стягивая её бечёвкой. — Нечистая сила юмора не понимает. Я тебе потом расскажу.

— Что у вас, гражданин? — прорычала ещё одна работница почты, круглолицая и тучная женщина, когда подошла моя очередь.

— Бандероль профессору Бегемотову, — усмехнулся я, — лауреату Ленинской премии и крупному специалисту по грызунам. Большая просьба, будьте с посылочкой поаккуратней.

— Разберёмся, — сквозь зубы произнесла приёмщица и, шлёпнув сургучную печать поверх бечёвки, швырнула мою бандероль в корзину, где уже лежали десятки подобных свёртков.

* * *

«Если женщина красива и в постели горяча — это личная заслуга Леонида Ильича», — думал я, когда после бессонной ночи с тёмными кругами под глазами пришёл на первый в этом 1975 году рабочий день. Бригада студентов ТПУ уже колдовала над отливкой солдатиков, которой руководил Василий Богомаз. Он показывал будущим кулинарам, строителям и сварщикам, из которых составили первую бригаду, как разливать из маленького кошечка сплав цинка-алюминия-магния в кокили.

— Отливки остывают пять минут минимум, раньше времени руками формы не трогать, — втолковывал Богомаз ребятам.

— Как же мы выполним план, если они так долго стынут? — возмутилась одна из девушек, не то будущий специалист по пирожкам, не то мастер по клейке обоев.

— Во-первых, кто-то из бригады может прийти на два часа раньше и наделать запас отливок, — проворчал я. — А во-вторых, все 16 кокилей можно разом вынести на улицу и сунуть в снег. И остынет всё за минуту. И ещё, в этом месяце речь о выполнении плана не стоит. Сколько упаковок с солдатиками наделаете, столько денег и заработает ваша бригада. Напоминаю прейскурант: пятьдесят копеек за одну упаковку. На сегодня главная задача — это распределение ролей в вашем дружном рабочем коллективе. Кто-то будет заниматься только отливкой, кто-то кусачками откусывать литники, а кто-то будет шлифовать заусенцы, сразу предупреждаю — делать это нужно без фанатизма. Остальные члены бригады займутся сборкой картонных коробочек, на которые нужно заранее поставить штамп этикетки, и раскладыванием солдатиков. Самое важное: все восемь фигурок в упаковке должны быть разными.

— А чем займётесь вы? — под хихиканье ребят спросил какой-то шустрый паренёк, скорее всего, будущий сварщик.

— В мои обязанности входят: защита ваших трудовых прав перед дирекцией завода, менеджмент, промоушен, паблик релейшен, реклама и маркетинг, — протараторил я, огорошив ребят множеством непонятных слов. — И уже в эту среду я начну налаживать первые торговые связи с крупными промтоварными магазинами ближайших к Александровску городов. Наши оловянные солдатики сами себя, увы, не продадут. Итак: по всем основным вопросам обращаться ко мне, я пока у себя, — пробурчал я, перед тем как направиться в свой кабинет.

От сегодняшней ночи, проведённой в жарких объятьях Наташи Сусаниной, кроме ноющей головной боли осталась ещё одна неприятная моральная дилемма. Помнится немецкий поэт Генрих Гейне сравнивал человека со вселенной. Так вот, когда накануне две наши вселенные сливались в единое целое, когда наши галактики переплетались в гигантские Магеллановы Облака, я помимо своей воли смотрел самую настоящую «Санта Барбару».

И в этом сериале к концу 80-х годов Наташа от простой певицы из сочинской гостинцы «Жемчужина» проделала длинный и тернистый путь до любимой женщины какого-то криминального авторитета. И я уже просто предчувствовал скорый трагический конец этой истории. Ибо все криминальные хроники похожи как близнецы: сначала кратковременное упивание безнаказанностью, деньгами и властью, а затем забвение и тлен. В принципе, моя подруга из криминальных разборок могла выскочить и относительно удачно, оставшись богатой вдовой. Однако мне в это не верилось. Я с содроганием ожидал увидеть жестокую расправу, коих в 90-е годы будет бесчисленное множество. Ведь зло — это змея, которая пожирает свой хвост.

«Не знаю как, не знаю о чём, но сегодня же вечером я должен с Наташей серьёзно поговорить», — подумал я, повесив пальто на напольную вешалку. Кстати, кроме вешалки в моём рабочем кабинете имелись: стол, несколько стульев, телефон и абсолютно пустой шкаф для деловой документации. Этому кабинету ещё предстояло обрасти ворохом бумаг, мебелью и соответствующей трудовой историей.

А пока на столе лежал еженедельник и обычный школьный журнал, в который планировалось записывать имена, фамилии и прочие данные ребят и девчат, которые будут трудиться в цеху. Особенно меня заботил график прогулов и посещений. Потому что я заранее предвидел большую текучку кадров и социалистической уравниловке, где кто-то честно вкалывает, а кто-то гоняет лодыря, а потом все получают одинаково, мной было принято решение дать самый настоящий бой.

— Сколько поработал, столько и заработал, — пробурчал я себе поднос и, открыв еженедельник на странице, относящейся к среде 8-го января, написал: «Поездка по маршруту: Соликамск, Березники, Кизел и Губаха. Решить вопрос с водителем и машиной. Приготовить 400 коробок продукции».

И в этот момент, пару раз для вежливости стукнув в дверь, в кабинет заглянул заводской художник Константиныч. Его испанская бородка и тоненькие усики престарелого Арамиса мгновенно вызвали улыбку на моём суровом лице.

— Иван, как и договаривались, я тут, — смутившись пробухтел он. — Если нужны афиши для хоккея? То можно взять старые наброски за новый образец.

— Следующая домашняя игра в субботу 19-го, поэтому хоккей пока подождёт, — ответил я, встав из-за стола. — Пошли в цех, покажу фронт новых художественно-изобразительных работ. За аванс и будущий гонорар можешь не беспокоиться. — Я выразительно хлопнул себя по карману солидного американского пиджака, который, правда, в данный момент был пуст. — От тебя, Константиныч, как всегда потребуется превзойти себя и оставить существенный след в истории отечественного солдатикостроения.

— Ну, это за мной не заржавеет, — прокряхтел «Арамис», которому оставалось три года до пенсии. — Если надо наследить, наслежу. В этом деле главное