забрать свои пятьдесят кусков. Лукасу я об этом, конечно же, не скажу; никто из моей семьи, кроме мамы, не знает про денежное вознаграждение.

— Тогда вообще об этом не думай. Или думай об этом рубеже, как о моменте, когда эксперимент закончится, и вам двоим больше не придется выворачиваться наизнанку перед психологом, рассказывая о своих проблемах. И все. Больше ничего не изменится. Ладно? Прекращай трястись.

— Ладно, спасибо, чувак!

— Всегда пожалуйста. Ты знаешь, я всегда рядом.

Я кладу трубку и иду обратно в дом, чтобы найти Азию. Лукас прав, не нужно затягивать обиды и недомолвки. Поэтому я намерен смотреть проблемам прямо в лицо. Я обхожу дом и начинаю нервничать, когда не обнаруживаю ее в привычных местах. Может, она ушла? Вообще-то она ненавидит водить машину. Мармеладка садится за руль только в случае крайней необходимости. Мне не показалось, что она настолько рассердилась, чтобы подвергнуть себя ужасам вождения.

В конце концов я нахожу ее внизу, в помещении, отведенном под прачечную, где она складывает постиранную одежду.

— Я думал, ты сбежала, — признаюсь я. — Не исчезай так резко.

— Я не исчезла, просто зашла в дом.

— Окей, тогда не нужно вставать и уходить. Ненавижу, когда ты так делаешь.

— Ладно.

«Ладно» я тоже ненавижу.

— Слушай, понимаю, ты злишься, что я забыл, и мне очень жаль, — начинаю я, прислоняюсь к дверному косяку и складываю руки на груди.

— Я не злюсь, Тэлон. Я расстроилась.

— В любом случае мне очень жаль.

— А что теперь насчет нашего медового месяца?

Упс…

— Не знаю. Я об этом не подумал…

— Ты забыл, что мы должны были отправиться в свадебное путешествие?

— Не то чтобы совсем забыл. Скорее, просто особенно о нем не думал. Ты же дала мне трахнуть тебя всего-то пару секунд назад!

— Я дала тебе себя трахнуть?! — Она смотрит на меня широко распахнутыми, резко потемневшими глазами, даже слегка приоткрыв рот от неожиданности.

Что ж, очевидно, теперь она расстроена и разлилась.

— Я не хотел тебя оскорбить. Просто всегда так разговариваю, и ты об этом знаешь. Не придирайся только ради того, чтобы сделать еще хуже.

— Я не придираюсь. Но мы должны были ехать в свадебное путешествие.

— Знаю, Аз, но это моя работа. Я же в конце концов не в Диснейленд собираюсь, потусить с гребанным Микки Маусом.

— А нельзя придумать что-то? Перенести вашу поездку, например? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы достать из сушильной машины еще одну партию чистой одежды. Я засматриваюсь на ее маленькую идеальную попку, невольно представляя себе ее в такой же позе, но только голую, и мой член тут же просыпается.

— Нет. Ты с ума сошла? В турне вложены десятки, если не сотни тысяч долларов. Куча людей купила билеты. Все концерты распроданы. Мы не можем просто взять и забить на двадцатидневное турне по Восточному побережью, Мармеладка.

— Прости, я же не знаю, как у вас все это устроено.

— Я в курсе. И, кстати, тебе повезло — парни решили не брать с собой ни девушек, ни жен.

Она перестает складывать одежду и разворачивается ко мне.

— То есть я не увижу тебя двадцать дней?

— Вообще-то, двадцать один день, если только не решишь приехать или прилететь на самолете туда, где я буду находиться, чтобы провести со мной пару дней.

«Пожалуйста, реши приехать», — умоляют мои сердце и член.

Она глубоко вздыхает, сжав губы и опустив глаза. Мда, идея явно не зашла.

— Ага, я предполагал, что ты не согласишься, — разочарованно комментирую я, качая головой.

— Может быть, твоя давнишняя подружка, — сексуальная модель, — заедет составить тебе компанию, раз уж твоя жена чересчур боится переездов, чтобы носиться за тобой по всей стране, — заявляет она, после чего уже не сдерживается и вымещает свою злость на попавшем под руку незадачливом свитере — сначала долго складывает его в аккуратный прямоугольник, а потом вдруг запускает его в ближайшую стену. Бедняга, пострадал ни за что.

— Да, может быть, она заедет, — улыбаюсь я, подходя к Азии поближе. Кладу руки на сушильную машину, загнав жену в ловушку, наклоняюсь и прижимаюсь губами к нежному месту за ушком. — Ты, видимо, забыла, что хочу я только тебя.

— Ты позволял ей трогать себя прямо у меня на глазах. Страшно подумать, что ты ей напозволяешь, когда меня рядом не будет, — продолжает она с сарказмом, но я улавливаю в ее голосе нотки ревности и страха.

— Не позволю никому и ничего, — шепчу я, прижимаясь твердым как камень членом к ее аппетитной заднице. — Я, наверное, недостаточно хорошо дал тебе понять, что весь теперь принадлежу только тебе, — продолжаю я, запуская руку в ее узкие спортивные брюки, и пальцами провожу по нежным губам и тут же чувствую, как они покрываются влагой. — Пожалуй, буду почаще напоминать тебе, пока не вдолблю это в твою маленькую упрямую голову.

Я целую ее шею, одновременно стягивая вниз ее брюки и трусики, затем быстро расстегиваю свои джинсы и достаю подрагивающий от возбуждения член.

— Наклонись и раздвинь ноги, хочу показать, что именно тебе принадлежит. Только тебе!

— Наклонись и раздвинь ноги… очень романтично! Не поэт ли ты часом? — язвит Азия, но быстро делает, как я сказал, потому что хочет меня не меньше, чем я ее.

— Я не претендую на роль Ромео, Мармеладка, — парирую я, засовывая два пальца в ее щелочку, и языком провожу дорожку от ее шеи до мочки уха.

Когда я резким движениям до основания ввожу в нее член, она тихонько всхлипывает, но подается назад, навстречу мне. Мы несколько минут двигаемся в унисон навстречу друг другу, пока я не прижимаю ее к себе, удерживая за талию одной рукой и лаская ее клитор другой.

— Ты меня с ума сведешь, — выдыхает она, цепляясь пальцами за сушильную машину.

— Ну и хорошо. Будешь знать, каково мне приходится большую часть времени.

— Тэл, ты не можешь сводить все наши ссоры к щекотушкам или сексу!

— Могу и буду! — Я практически до конца выскальзываю из нее, только чтобы тут же войти, так что она даже на носочки привстает. Я опускаю взгляд вниз и наблюдаю как мой член ритмично исчезает в ее теле и появляется обратно. — Ты офигенная, Аз. Как ты вообще можешь подумать о том, что я захочу прикоснуться к другой женщине?

— Не вздумай, а не то отрежу тебе все дела огромными портновскими ножницами и сделаю из них брошь на платье!

Черт! Только Азия может довести меня до смеха во время секса. Я прижимаюсь к ней всем телом и зарываюсь лицом