Церемонию провели без сучка и задоринки. И цветов, и собравшихся оказалось ровно столько, сколько требовал повод. Вероятно, из уважения к скромности ее вкусов при жизни Стеллу похоронили не в аббатстве, а на кладбище приходской церкви неподалеку от Норт-Филдз. Директор школы оказался занят, как был занят почти всегда, и прислал вместо себя жену — невзрачную маленькую женщину, которая долго прожила в Индии. Зато Д’Арси было, пожалуй, слишком много: перед церемонией он мелькал то здесь, то там, словно ему поручили хлопотные обязанности церковного старосты. Явился и мистер Кардью, чтобы провести останки бедной Стеллы Роуд через незнакомые ритуалы высокой англиканской церкви. Присутствовали Хекты. Чарлз — весь в черном, гладко выбритый и сверкающий, а Шейн в экстравагантном платье, придававшем ей тем не менее траурный вид, и в шляпе с очень широкими полями.

Смайли, который, как и многие другие, прибыл пораньше, предполагая, что похороны могут вызвать повышенный интерес у праздной публики, нашел себе место у самого входа в церковь. С интересом наблюдая за каждым из вновь прибывавших, он дожидался первой возможности увидеть Стэнли Роуда.

Пришли несколько горожан, надевших по такому случаю мешковатые шерстяные костюмы с черными галстуками, которые образовали свою маленькую группу по южную от прохода сторону, поодаль от сотрудников школы и их жен. Вскоре к ним присоединились другие члены городского сообщества. Женщины, знавшие миссис Роуд по молельному дому, а затем и Ригби, который первым делом бросил взгляд на Смайли, но не подал вида, что они знакомы. Когда же колокол пробил три часа, в дверь медленно вошел высокий старик, глядя прямо перед собой, никого не видя и не узнавая. Его сопровождал Стэнли Роуд.

Поначалу Смайли не смог прочесть на его лице ровным счетом ничего, потому что в его чертах не находили отражения ни темперамент этого человека, ни какие-либо особенности характера. Это было простое, даже заурядное лицо, обрамленное черными прямыми волосами, не выдававшее никаких качеств личности, кроме намечавшейся склонности к полноте. Оно прекрасно гармонировало с невысокой и тоже совершенно неприметной фигурой. Впрочем, на лице все-таки читалось выражение ожидаемой печали. Пока Смайли наблюдал, как он двигался центральным проходом, а потом занимал свое место среди главных действующих лиц церемонии, ему бросилось в глаза, что даже походка Роуда, сама манера держать себя превосходно отражали его чужеродность и полное несоответствие школе Карн как элитному заведению. Если считать признаком вульгарности привычку носить авторучку в нагрудном кармане пиджака, любить свитера ручной вязки с острова Фэйр и коричневые галстуки, чуть пританцовывать и выворачивать ступни при ходьбе, то Роуд, вне всякого сомнения, являл собой воплощенную вульгарность. Потому что, пусть сейчас он тщательно все это прятал от посторонних глаз, Роуд был повинен во всех тяжких грехах против хорошего вкуса.

Они проследовали за гробом к кладбищу и окружили разверстую могилу. Д’Арси и Филдинг стояли рядом и казались полностью сосредоточенными на происходившем. Высокий пожилой мужчина, пришедший в церковь с Роудом, не смог сдержать эмоций, и Смайли понял, что это — отец Стеллы Сэмюэл Гластон. Когда все закончилось, старик быстрым шагом отошел в сторону от толпы, на ходу чуть заметно кивнув Роуду, и скрылся в здании церкви. Бросалось в глаза, что двигается он не без усилий, как человек, которому приходится преодолевать сопротивление сильного ветра.

Небольшая группа присутствовавших при погребении тоже постепенно рассеялась, пока рядом с могилой не остался один лишь Роуд — странно напряженная фигура, вытянутая в струнку и неестественно прямая, с широко открытыми, но, казалось, ничего не видевшими глазами и ртом с жестко сжатыми губами строгого педагога. А потом совершенно неожиданно для все еще наблюдавшего за ним Смайли Роуд словно очнулся ото сна; его тело расслабилось, и он тоже медленной, но вполне уверенной походкой отошел от могилы и присоединился к тем, кто собрался у ворот церковного двора. Заметивший его приближение Филдинг, который стоял с краю, к величайшему изумлению Смайли, вполне целенаправленно и очень поспешно отошел подальше от всех с откровенно неприязненным выражением на лице. Причем это не стало преднамеренным жестом одного мужчины, желавшего подчеркнуть презрение к другому, и потому не было замечено ни самим Роудом, как и никем из собравшейся у ворот группы. Теренс Филдинг совершил редкий для себя поступок — поддался искренним эмоциям, совершенно пренебрегая впечатлением, которое мог произвести на остальных присутствовавших.

Смайли пришлось буквально заставить себя приблизиться к группе у ворот. Ее теперь составляли Роуд, стоявший чуть поодаль, Д’Арси и еще трое или четверо преподавателей. Разговор явно не ладился.

— Мистер Роуд? — окликнул он.

— К вашим услугам. — Стэнли говорил медленно, чтобы тщательно скрыть следы провинциального выговора.

— Я представляю здесь мисс Бримли из «Христианского вестника».

— Ну да, конечно.

— Она высказала горячее пожелание, чтобы ее издание отдало вашей жене последние почести. Я подумал, что вы должны узнать об этом.

— Да, я заметил венок от вас. Вы очень добры. Спасибо.

— Ваша жена была одной из наших самых преданных подписчиц, — продолжал Смайли. — Мы считали ее почти членом нашей большой семьи.

— Да, ей очень нравился «Вестник». — Смайли оставалось пока лишь гадать, всегда Роуд был столь равнодушен или это горе сделало его невнимательным ко всему остальному. — Когда вы приехали? — совершенно неожиданно спросил тот.

— Вчера.

— Устроили себе поездку за город на выходные? Недурно.

Смайли эта реплика так поразила, что он не сразу нашелся что сказать. Роуд между тем продолжал смотреть на него в ожидании ответа.

— У меня здесь есть пара хороших знакомых… Мистер Филдинг…

— А, Теренс. — Смайли между тем был убежден, что Роуд никогда сам не обращался к Филдингу по имени.

— Мне бы хотелось написать для мисс Бримли небольшой некролог, — продолжал Смайли. — Надеюсь, вы не станете возражать?

— Стелле пришлась бы по душе такая идея.

— Тогда, если это не слишком нарушит ваш траур по ней, не мог бы я заглянуть к вам завтра, чтобы уточнить одну-две подробности?

— Сделайте одолжение.

— В одиннадцать часов будет нормально?

— Доставите мне огромное удовольствие, — ответил Роуд почти развязным тоном, и они вместе вышли из церковных ворот.

К дешевому же трюку пришлось ему прибегать в общении с человеком, который только что так внезапно овдовел. Смайли ясно понимал это. Аккуратно открывая задвижку калитки и ступая на дорожку, где позапрошлой ночью у него произошел такой странный разговор с Джейн Лин, он отчетливо осознавал, что напрашиваться в гости к Роуду под любым предлогом в такое время — значило поступать не слишком чистоплотно. Впрочем, в этом заключалась особенность характера Смайли, который за долгие годы службы в секретном ведомстве так и не научился принципу, что цель оправдывает средства. Всегда готовый первым подвергнуть критическому анализу собственные поступки и их мотивы, он после долгих размышлений пришел к выводу, что представлял собой существо гораздо менее интеллектуальное, чем предполагали его вкусы и привычки. Как-то во время войны один из начальников охарактеризовал его как человека, наделенного изощренным коварством сатаны и в то же время совестливостью невинной девушки, и это определение он сам находил в достаточной степени справедливым.