Поэтому дело не в слушании ее слабого «голоска», который хочет, чтобы в нем слышали пение, а в той тишине, которая заполняет все окружающее пространство. Пение может быть услышано лишь благодаря контрасту с тишиной. Здесь возникает фундаментальное недопонимание между Жозефиной и ее народом. Жозефина жалуется на то, что народ не понимает ее. Она думает, что ее писк – это главное, и что именно этого не понимает народ. Она не понимает того, что он в ней ценит. И речь здесь как раз не о писке, а о тишине, которая устанавливается благодаря ему. Чудо в том, что тишина позволяет народу почувствовать единение: «Привалившись друг к другу и согретые ее теплом, мы слушаем, затаив дыхание»[366].

Но чему же внимает толпа в этом слабом писке, раздающемся в полной тишине? Она внимает крошечному нечто, которое утверждает себя посреди всюду царящего ничто: «Этот писк, что возносится ввысь там, где все уста скованы молчанием, представляется нам голосом народа, обращенным к каждому из нас в отдельности; в этот критический час Жозефинин жидкий писк напоминает нам жалкую судьбу нашего народа, затерянного в сумятице враждебного мира. Жозефина утверждает себя – этот никакой голос, это никакое искусство утверждает себя и находит путь к нашим сердцам».

В этот момент мы догадываемся, что речь идет в том числе и о судьбе еврейского народа, и о том, как в своем творчестве относится к ней Кафка. Как и у Жозефины, его творчество лишь «тоненький писк», но, несмотря на свою ничтожность, оно становится чем-то большим в тот момент, когда «находит путь к нашим сердцам». Тогда письмо или писк становится символом самоутверждения хрупкой экзистенции посреди враждебного мира.

Жозефина надменна, потому что верит, будто народ нуждается в ней. Это также источник большого недопонимания, потому что это она нуждается в народе. Она зависит от его благосклонности.

И все-таки она может кое-что дать. Потому что слушать ее – это возможность услышать самого себя. Это лучшее, что о Жозефине может сказать рассказчик: «Вся же масса слушателей <…> уходит в себя. В эти скупые промежутки роздыха между боями народ грезит; каждый как бы расслабляет усталые мускулы, словно ему, безотказному труженику, в кои-то веки дано растянуться и вволю понежиться на просторном и теплом ложе. В эти грезы нет-нет да и вплетается Жозефинин писк <…>. Чем-то эта музыка напоминает народу короткое бедное детство, утраченное, невозвратное счастье, но что-то в ней есть и от его сегодняшней деятельной жизни, от его маленького, упорного, непостижимого, неистребимого оптимизма. И все это возглашается не гулкими, раскатистыми звуками, а тихо, доверительным шепотком, временами даже с хрипотцой. И разумеется, это писк. А как же иначе? Ведь писк – язык нашего народа, только иной пищит всю жизнь и этого не знает, здесь же писк освобожден от оков повседневности и на короткое время освобождает и нас».

Этими удивительными словами Кафка накануне смерти характеризует и собственное творчество: писк, освобождающий от оков повседневной жизни.

Жозефина пропадает со сцены, а «народ продолжает идти своим путем». Остается лишь воспоминания о ее писке. И все же под конец раздается вопрос: «Разве на деле ее писк был живее и громче, чем он останется жить в нашем воспоминании?»

Впрочем, в случае с Кафкой сложилось иначе. Память о нем, его посмертная жизнь в созданных им произведениях «живее и громче», чем была его жизнь.

Но теперь эта жизнь подходила к своему концу. Туберкулез гортани стремительно прогрессировал, поэтому 5 апреля его перевезли из санатория «Винервальд» в Ортмане в университетскую клинику Вены, а оттуда, поскольку болезнь уже не поддавалась лечению, 19 апреля в санаторий «Кирлинг» неподалеку от Вены. Дора Диамант и Роберт Клопшток были его верными спутниками в эти последние недели. И несмотря ни на что, перед самой смертью он все еще корректировал гранки для сборника «Голодарь», в который вошла и история о Жозефине. «Когда он окончил корректуру, – рассказывает Роберт Клопшток, – по его лицу долго катились слезы. Впервые я оказался свидетелем таких проявлений у Кафки. Ему всегда была присуща сверхчеловеческая способность владеть собой»[367].

3 июня 1924 года, ближе к полудню, Франц Кафка скончался.

Первоисточники

B I Briefe 1900–1912, hg. v. Hans-Gerd Koch, Frankfurt/M. 1999

B II Briefe 1913–1914, hg. v. Hans-Gerd Koch, Frankfurt/M. 1999

B III Briefe 1914–1917, hg. v. Hans-Gerd Koch, Frankfurt/M. 2005

B IV Briefe 1918–1920, hg. v. Hans-Gerd Koch, Frankfurt/M. 2013

D Drucke zu Lebzeiten, hg. v. Wolf Kittler, Hans-Gerd Koch und Gerhard Neumann, Frankfurt/M. 2002

D App Drucke zu Lebzeiten, Apparatband

N I Nachgelassene Schriften und Fragmente I, hg. v. Malcolm Pasley, Frankfurt/M. 2002

N I App Nachgelassene Schriften und Fragmente I, Apparatband

N II Nachgelassene Schriften und Fragmente II, hg. v. Jost Schillemeit, Frankfurt/M. 2002

N II App Nachgelassene Schriften und Fragmente II, Apparatband

P Der Process, hg. v. Malcolm Pasley, Frankfurt/M. 2002

P App Der Process, Apparatband

S Das Schloss, hg. v. Malcolm Pasley, Frankfurt/M. 2002

T Tagebücher, hg. v. Hans-Gerd Koch, Michael Müller und Malcolm Pasley, Frankfurt/M. 2002

T App Tagebücher, Apparatband

T Komm Tagebücher, Kommentarband

TzT Rainer Stach: Kafka. Von Tag zu Tag, Frankfurt/M. 2018

V Der Verschollene, hg. v. Jost Schillemeit, Frankfurt/M. 2002

V App Der Verschollene, Apparatband

B Franz Kafka: Briefe 1902–1924, hg. v. Max Brod, Frankfurt/M. 1975 (Taschenbuchausgabe)

B F Franz Kafka: Briefe an Felice Bauer, hg. v. Hans-Gerd Koch, Frankfurt/M. 2015 (Taschenbuchausgabe)

B M Franz Kafka: Briefe an Milena, erweiterte Neuausgabe, hg. v. Jürgen Born und Michael Müller, Frankfurt/M. 1986 (Taschenbuch ausgabe)

B O Franz Kafka: Briefe an Ottla und die Familie, hg. v. Hartmut Binder und Klaus Wagenbach, Frankfurt/M. 1974

BwB Max Brod, Franz Kafka: Eine Freundschaft. Briefwechsel, hg. v. Malcolm Pasley, Frankfurt/M. 1989

B K Max Brod: Über Franz Kafka, Frankfurt/M. 1991

KDW Franz Kafka. Der Dichter über sein Werk, hg. v. Erich Heller und Joa chim Beug, Frankfurt/M. 1977

KW A Nachwort von Max Brod in Franz Kafka, Werke, Bd. 1: Amerika, Frank furt/M. 1986

E Erinnerungen an Franz Kafka, hg. v. Hans-Gerd Koch, Berlin 1996

Schop V Arthur Schopenhauer: Sämtliche Werke Band V, hg. von Wolfgang Frhr. von Löhneysen. Frankfurt/M. 1986

St 1, 2, 3 Reiner Stach: Frank Kafka. Biographie, drei Bände, Frankfurt/M. 2014, 2002, 2008

W Klaus Wagenbach: Franz Kafka. Eine Biographie seiner Jugend,