Вслух я изливал ругательства, злился и делал вид, что ничего не понимаю, а в мыслях обзывал себя самым последним идиотом. Знал же, баран, что запущенный резонатор разорвет связь двух миров, знал и все же запустил его. Истинные причины своей злобы я не открыл напарнику, пусть думает, что все это случайность или непредсказуемое стечение обстоятельств.

– Может, все же попробуешь скакнуть туда? – Лангуст кивнул в ту сторону, где некогда была грань преломления.

– Ага, теперь я могу разве что скакнуть здесь! – Я ударил тесаком проползающую мимо мелкую зверушку и рассек ее надвое. – Все, выхода нет! Я встрял тут.

– Вот дедуля-то на зеленом холмике обрадуется компании… – подколол меня Лангуст.

– Иди ты стальным лесом! – Я ткнул ему в лицо кукиш. – Я не останусь в этой заднице!

– Ладно, успокойся, тебя никто и не заставляет тут оставаться, – сдержанно улыбаясь, продолжил товарищ, – возвращаемся назад, к моей площадке. Там установлено туннельное оборудование, которое и переместит нас в другую точку этого мира, где есть другая Зона Посещения, а точнее, ее изнанка, как здесь. И там уже через аномалию точечного портала вернемся в наш мир.

– В мир, полный новых безобразных мутантов и экзотических аномалий?

– Ну, не без этого. Но не забывай, что этот мир еще и полон новых возможностей. Короче, тебе у нас понравится. Потопали.

Лангуст развернулся и не спеша отправился назад, в центр шестой аномальной или, если быть точным, в центр «изнанки» шестой аномальной, находящейся в этом убогом параллельном мирке. Я еще немного постоял, поплевался и двинулся следом за ним. Выбор был невелик: либо составить компанию местному отшельнику и до конца своих дней грызть сырое мясо и щипать травку, либо махнуть со своим новым приятелем в бункер какого-то зонного утопического братства. В конце концов, никто же меня там держать не станет. Уйти-то оттуда я смогу в любой момент…

Карантинная зона шестой аномальной.

Время активации резонатора Михеля

У самой границы преломления, в окружении маркировочных столбов и бесчисленных коротких свай, оставшихся от первых стационарных комплексов добычи, покрывался рыжей коркой «Стахановец-4М». Продолговатая верхняя платформа добытчика с просторной диспетчерской и огромными грузовыми стрелами нависала над деревянными и железобетонными пеньками подобно богомолу, поджидающему свою жертву. Направляющие ускорителя и сама ускорительная камера торчали из корпуса передвижного комплекса словно какое-то футуристическое орудие, что дополнительно придавало добытчику некую механизированную хищность и делало его похожим на боевого робота из современных зрелищных фильмов.

Стрелы с оборванными стальными канатами, переведенные в рабочее положение, когда-то давно окунулись за грань преломления и так там и остались навечно. Последний рабочий грейфер был потерян в зонной аномалии, и в ту же секунду этот огромный добывающий комплекс превратился в гору никому не нужного бесполезного металла. Даже переработкой всего этого железа заниматься было невыгодно. Транспортные расходы к месту утилизации были на порядок выше максимально возможного дохода от сдачи вторсырья.

К тому же мало кто желал рисковать своим здоровьем, занимаясь подобным, – проклятая земля, как и прежде, награждала девяносто девять процентов своих гостей неизлечимыми хроническими болячками. А определять, входит ли человек в этот пресловутый один процент, обладающий иммунитетом к чуме Михеля, наука до сих пор не научилась. Узнать об этом своем даре человек мог, лишь проведя какое-то время у границы шестой аномальной.

На оттопыренной опорной пластине гусеничного хода «Стахановца» сидел на корточках местный сталкер-рыбак. Он был одним из тех, кто уже наверняка знал, что входит в процент избранных, которых незримая зонная чума почему-то обходит стороной. За что он получил свое незатейливое прозвище – Малыш, уже никто и не помнил. Виной тому был то ли его небольшой рост, то ли его миниатюрный инструмент для ловли ветреной удачи в аномальном океане. Его компактная в сравнении с агрегатами других рыбаков катапульта вызывала у коллег черную зависть. С таким легким инструментом, превосходящим по всем показателям своих самопальных конкурентов, можно было не только эффективно рыбачить, но и успешно убегать с уловом от разного рода халявщиков.

До этого Малыш весь вечер и всю ночь просидел на вершине холма под валунами, изучая в лунном свете это удачное для промысла место. Ни конкурентов, ни кочевых грабителей из местного населения замечено не было. Пограничникам в этом районе и подавно делать было нечего. Малыш был одиночкой и рисковать не любил, потому, наверное, и пережил почти всех ветеранов аномальной рыбалки.

Многие бродяги, конечно, ходили парами – один пытался выловить за гранью артефакты, а другой, вооруженный до зубов, охранял товарища от шаровиков-затейников. Но тогда нужно было и без того редкий улов делить на двоих. Да и частенько случалось такое, что со стоящим уловом возвращался всего один из этой парочки, как правило, тот, который был хорошо вооружен. И ни разу не вызвали доверия похожие друг на друга «правдивые» истории этих счастливчиков о битвах с легионами кочевых мародеров, в которых и гибли их напарники. А потому Малыш всегда работал один.

Задолго до рассвета сталкер взобрался на то место, с которого при необходимости можно было быстро драпануть к стоящему на «низком старте» мопеду. Там он достал из рюкзака все необходимое на данный момент, зацепил его лямку за гусеничный палец, вышедший из опорной пластины на треть своей длины, и скинул рюкзак вниз, чтобы тот болтался в тени гусеничного хода. Солнце в этом сезоне хоть и не особо жарило, но нагреть воду до противно теплого состояния вполне могло. Сталкер не любил теплую воду, хуже нее мог быть только теплый спирт, и то не всегда.

Охотник за ветреной удачей расчехлил свою катапульту и принялся накачивать ее камеры самодельным ручным насосом высокого давления. До восхода солнца оставались считаные минуты. Все вокруг еще спало. Сумрак и утренний жиденький туман заполняли видимое пространство.

Малыш еще пару раз налег всей массой тела на широкую рукоять насоса, вдувая в резервуар последние порции сжатого воздуха. Шикнул отсоединенный штуцер. Сталкер щелкнул пальцем по стекляшке манометра – стрелка легонько завибрировала. Давления в камере хватало, чтобы забросить ловушку на пятьсот пятьдесят метров в глубь шестой аномальной, туда, куда не долетали тяжелые конструкции грейферов, выгребающие все подчистую.

Пристегнув к капсуле треугольные пластины раскладных крыльев, бродяга закрепил в стальном ушке карабин-вертлюг с тонкой синтетической нитью, способной выдержать солидную нагрузку на разрыв и высокую температуру зонных аномалий. И как только первые лучи солнца упали на холмы, Малыш поднял катапульту, упер в плечо раскладной приклад и прицелился через хитрый самодельный целик.

Погода внутри Зоны всегда была иной – не такой, как по эту сторону грани. Сейчас там не было ни легкого ветра, ни тумана. Свет, как и всегда по утрам, влился под аномальный колпак с неестественными завихрениями и заполнил Зону подобно быстротекущей водной субстанции, подсветив ее изнутри ярче, чем наше физическое пространство. На какие-то считаные секунды в качающихся волнах света проявился огромный тороид Зоны.