у тебя было приглашение вернуться через несколько недель на день рождения Сабира. Я верю, что она примет участие. Как только таблоиды успокоятся, я также думаю, что она сможет найти причину и придет в себя.

Кейд кивнул брату.

— У Ее Высочества было тяжелое утро. Почему бы тебе не отвести ее обратно в наши комнаты, брат?

Рэйф вывел Пайпер, и Рори почувствовал, как ярость вспыхнула в его организме.

Кейд встал перед ним.

— Ты не можешь слишком серьезно относиться ко всему, что Тори сейчас делает.

— У меня есть обручальное кольцо, — Каллум покачал головой, словно пытаясь прояснить ее. — Мы собирались официально сделать предложение ей сегодня вечером.

— Не сдавайся, — посоветовал Кейд. — Она растеряна и подавлена. Такая жизнь может сделать это с нормальным человеком. Это первый раз, когда она оказалась в центре бури, и это ужасно. Соедините это с тем фактом, что это ее первый раз, когда она действительно влюблена, и я думаю, что она настолько потрясена, что не может соображать. Ей нужно выбраться из дворца, уйти в какое-нибудь тихое место, чтобы она могла подумать об этом. Я не утверждаю, что действительно понимаю, через что проходит Тори, но я знаю, что Пайпер была в шоке, когда впервые связалась со мной и моими братьями, а также стала мишенью для прессы.

— Как ты прорвался? — спросил Каллум. Он снова встал, как будто даже мысль о том, чтобы заняться чем-то активным, восстанавливала его энергию.

— Тори не хочет, чтобы мы прорывались, — добавил Рори.

Она солгала. Она выставила их всех за дураков. Рори чувствовал себя вдвойне глупо, потому что он спровоцировал тот самый инцидент, который она использовала, чтобы получить то, что хотела. Она танцевала с ним, взяла его за руку и согласилась на все, о чем он просил. И это включало предоставление им шанса.

Теперь он задумался… Если бы Оливер доставил ей удовольствие, лишив ее девственности, стала бы она вообще спать с остальными? Может, ей нужна была ночь только для того, чтобы убедиться, что она испытала удовольствие, которое можно найти в сексе. Теперь, когда она получила его, она, очевидно, больше не нуждалась в них.

— Конечно хочет, — Каллум всегда был оптимистом. — Она напугана, и мы ей нужны. То, что дворец хочет, чтобы мы вернулись в Лондон, не означает, что мы должны это сделать.

— Я не знаю. Талиб был довольно непреклонен. После того, как он поговорил с Тори, он принял решение попросить вас уйти. Я думаю, что сейчас вам всем будет лучше залечь на дно, — сказал Кейд.

— Я не говорил, что мы не покинем Безакистан. Мы могли бы вернуться в Англию. У нас есть загородный дом. Здесь уединенно и мирно, но вы сошли с ума, если думаете, что я соглашусь уехать без Тори. — Каллум уставился на их хозяина. — Скажи ей, что ей лучше никогда больше не покидать дворец, потому что меня не оттолкнут. Я сделаю все возможное, чтобы она меня не забыла.

Кейд улыбнулся.

— Это та самая решимость, которая вам понадобится. И она не останется во дворце навсегда. Кажется, я слышал, как она говорила о Далласе.

— Превосходно. Я буду ждать ее там. Скажи ей, что, если она заставит меня выследить ее, я не буду счастлив. Ей будет намного лучше, если она просто согласится поговорить со мной сейчас. — Дом Каллума снова вышел на передний план.

Рори уставился на брата. Либо эта угроза окажется самым глупым ходом в истории… либо самой блестящей стратегией.

Кейд слегка поклонился и оставил их наедине с Дейном, стоящим на страже снаружи. Рори подозревал, что другой муж Алии, Лэндон, присматривал за Торранс, следя за тем, чтобы ей не приходилось иметь дело с мужчинами, которым она обещала мир прошлой ночью. О, возможно, она не сказала этих слов, и это была его вина. Он должен был настоять. Он должен был заподозрить, что она сбежит.

Он должен был знать, что белые кружева и обещания с Торранс не сработают.

— Значит, мы скажем пилоту, чтобы он доставил нас в Даллас, — говорил Каллум. — Я хочу быть там, когда она приземлится.

Рори не мог понять, почему Кэл решил, что это хорошая идея.

— Почему? Чтобы она могла позвонить в полицию и выписать запретительный судебный приказ?

— Нет, чтобы я мог положить ее на свое чертово колено, отшлепать ее, а затем жестко оттрахать за это дерьмо. Потом я выясню, что у нее в голове, и исправлю это.

— Все, что ты сделаешь, это сядешь в тюрьму за нападение на нее.

Каллум остановился.

— Она не хочет быть одна. Она расстроена и растеряна, смущена и подавлена. Ей нужна причина, чтобы доверять и обнимать. Мы собираемся дать ее ей.

— Ты злишься? — спросил Рори. — Ты забыл ту часть, где она заперла все двери между нами? Ей не нужна причина, чтобы остановиться, потому что она уже есть: она не хочет нас. Она прямо сказала нам, что с ней покончено.

Каллум напряг челюсти, его лицо застыло в упрямстве.

— Нет. Она сбежала, потому что в глубине души думает, что мы бросим ее, как это сделали ее родители.

— Ее родители умерли.

Каллум ходил взад-вперед, его мысли явно работали со скоростью мили в минуту.

— В любом случае, они ушли. Я не говорил, что это рационально. Наши чувства, наши мотивы тоже не всегда логичны. Она в ужасе, и не только от того, что ее мир снова рухнет. Боже мой, я не знаю ни одной достойной любви женщины, которая не боялась бы нас. Мы просим ее быть центром трех миров. Мы можем делать вид, что будем жить в гармонии, но мы люди. Будет конфликт, и Тори придется с ним справиться. Она молода и неопытна, и она не справляется со всем так хорошо, как нам хотелось бы. Это не повод оставлять ее совсем одну. Разве ты не видишь? Одиночество — это то, чего она действительно боится больше всего. Она просто должна это осознать.

Рори очень старался не ударить брата.

— Не мог бы ты открыть глаза? Она ушла от нас. Она поставила точку.

Каллум закатил глаза.

— Повзрослей. Вы с Оливером всегда думаете, что вам было намного тяжелее, чем мне, потому что я играл в футбол. Вы знаете, чему я научился, потому что я не был в какой-то чертовой башне из слоновой кости, чтобы учиться управлять бизнесом или позволять людям вести его за меня? Я понял, что всем нам приходится нелегко, потому что мы люди,