– Итак, вы утверждаете, что после ухода вашего мужа с Дорофеевым вы видели его только один раз, и то всего четверть часа? – спросил кавторанг Славкин. – Он побеседовал с вами, расспросил вас, но сам ничего о себе не сказал, а попросту ушел, при этом попросил о его исчезновении никому не сообщать. Верно?

– Да, верно, – ответила Наташа спокойно.

– Вы утверждаете, что ваш муж в момент того неожиданного для вас свидания не был похож на загулявшего? Он не был пьян?

– Он был совершенно трезв. И еще он мне показался чем-то очень озабоченным.

– Ваш муж говорил вам до поездки, что у него в Балаклаве и Севастополе остались хорошие друзья?

– Он упоминал как-то, что учился здесь. А в первый день нашего пребывания в санатории повел меня на кладбище, то, что на Северной стороне.

– На мемориальное кладбище, – подсказал кавторанг Славкин.

– Да, на мемориальное. Сказал, что здесь у него командир похоронен. Цветы на его могилу возложил.

В этот момент прежнее незаинтересованное выражение стало появляться на лице кавторанга Славкина.

– Скажите, а кроме этого Дорофеева, который увел вашего мужа пьянствовать, к вам подходил еще один человек, так?

– Да, к санаторию, – ответила она. – Морской офицер. Он мне сказал, что Сережка вызван на срочное задание и что до первого сентября о нем даже нельзя спрашивать и о его отсутствии никому не говорить.

– Он так и сказал: до первого сентября?

– Да, именно так и сказал.

Кавторанг Славкин и сидевший в стороне каперанг Леденев переглянулись.

– А почему вы решили, что приходивший к вам человек был морской офицер? – спросил Славкин. – Он что, был в форме?

– Нет, он был одет в белый костюм, как обычный отдыхающий. Но у него была внешность моряка. И лицо обветренное, и выправка…

– Понятно. – Начальник контрразведки кивнул. – Он назвал вам свою фамилию?

Наташа задумалась.

– Я не помню, – сказала она. – Кажется, нет.

– Так. – Казалось, кавторанг был удовлетворен ответом. Он вытащил из какой-то папки несколько фотографий, разложил их на столе перед Наташей. – Вот, посмотрите сюда. – Он кивнул на фотографии. – Среди этих людей есть ваши знакомые?

Жена старлея Павлова рассматривала фотографии, вдруг одна из них заставила ее вздрогнуть и побледнеть. На фотографии был изображен в полный рост мужчина, лежащий на бетонном полу. На груди его зияли глубокие рваные раны, глаза были приоткрыты и остекленели, лицо искажено гримасой мучительной боли. Внезапно до нее дошло, что этот мужчина мертв.

– Простите, – видя ее впечатление, пробормотал кавторанг Славкин. – Но другой фотографии этого субъекта у нас не имеется. Ну так что же?

– Вот этот, – показывая на фотографию мертвеца, сказала Наталья Павлова. – Это он приходил ко мне в санаторий.

Кавторанг Славкин кивнул, бросил на фотографию изуродованного и мертвого Рябинина краткий взгляд, потом подал ее сидящему в стороне каперангу Леденеву. Тот, глянув, также понимающе кивнул.

– Он что, служил когда-то у вас? – наблюдая за мимикой офицеров, спросила Наталья Павлова.

– Было дело, – ответил начальник контрразведки уклончиво. – Спасибо вам большое, ваши сведения очень нам пригодились.

Он подал жене старлея Павлова руку, помог ей встать, провел в соседнюю комнату, где на составленных стульях спал маленький Андрюшка.

– Здесь вас никто не побеспокоит, – сказал он. – Условия, конечно, спартанские, я понимаю, но в санаторий вам лучше пока не возвращаться. Мало ли что?..

После этого он вернулся в кабинет заместителя начальника штаба.

– Господа украинцы снова опередили нас, – заметил тот, едва начальник контрразведки вошел в кабинет. – Успели наведаться в лабиринты заброшенного завода, нашли там вот его…

– Что поделаешь, Денис Сергеевич, – возразил кавторанг Славкин. – Здесь их территория. И информацией они с нами делятся, правда, не особенно охотно. Я по своим каналам узнал, что в гроте нашли еще трупы. Но про них нам украинская сторона ни звука. Про этого-то нам сообщили только потому, что нашли на его плече татуировку и заподозрили, что он бывший моряк. И сразу же к нам!..

– Как будто вся сволочь в Крыму обязательно должна быть связана с российским Черноморским флотом! – заметил каперанг Леденев с досадой. – Однако, Николай! Это что же получается? Значит, наш североморец и был главным исполнителем в этом деле? Он доставал платы из затопленных подземелий. Значит, он убил Рябинина и с платами отправился на американский фрегат!

– Получается так, Денис Сергеевич, – согласился начальник контрразведки. – Хотя тут много действующих лиц и всевозможных конкурентов. Татары, например, которых арестовали украинцы. Также до сих пор непонятно, куда делся Алексей Дорофеев. – Но наш североморец их всех перехитрил и теперь отдыхает и пьет виски на корабле под звездно-полосатым флагом. Лихо, черт возьми! – Теперь ему дадут «грин-карт», вид на жительство в Штатах, которого люди обычно десятилетиями ждут. Но жену свою и сына он оставил здесь, в Крыму!

– Да, ради денег и возможности уехать в Америку люди на все готовы, – вздохнул замначальника штаба. – Кстати, если его жена все равно в наших руках, не можем ли мы использовать ее как средство давления на этого североморца? Ты видел, какая у них преданная любовь?

– Конечно, попробуем, – ответил начальник контрразведки. – Передадим всю информацию в ФСБ, пусть уж они там это дело раскручивают. Хотя реально шансов у нас нет. Этот североморец, как прибудет в Штаты, сразу же напишет ей и сыну приглашение. И она уедет отсюда как миленькая. А вздумай мы поставить ей какие-нибудь препоны, так американцы поднимут шум на весь мир, дескать, русские снова мешают воссоединению семей, отказываются выпускать из своей страны.

– Да, это точно, – согласился каперанг Леденев. – Так что мы в любом случае в дураках! Как ни крути, а ограбили нас американцы капитально.

– Так точно, Денис Сергеевич. Профукали мы электронные платы к ракетам.

Ночь с первого на второе сентября в Крыму выдалась темная, безлунная. Вахтенный на американском фрегате, стоя на своем посту, скучал. Вокруг все было тихо и спокойно: иссиня-черное, ясное, казавшееся бездонным небо, усеянное мириадами ярких звезд, море без единой морщинки.

Не зная, чем занять свои мысли в праздности и скуке ночной вахты, американец рассматривал в бинокль берег. Гранитные скалы его теперь, в полной ночной темноте, были вовсе не видны, но справа маячило скопление огней. Там находилась Балаклава, небольшой крымский городок, где, к досаде вахтенного, ему, как, впрочем, и всем остальным членам команды, так и не разрешили побывать. Вдали неясным отсветом мерцало еще одно скопление огней – там был Севастополь.