– Дураки, – шепнул голос.

И стало тихо.

Через несколько минут Вирр не вытерпел напряжения.

– Как думаете, ушел? – обратился он ко всем сразу.

– Да. – Терис расслабился. – Думаю, ушел.

Вирр протяжно выдохнул и услышал рядом вздохи остальных.

Седэн огляделся.

– Спасибо, – сказал он и, взглянув на Элрика, чуть склонил голову. Помедлив, молодой человек коротко кивнул в ответ.

Терис положил ладонь на плечо Седэну.

– Не за что благодарить, парень.

Дезия, нахмурившись, обратилась к старшему:

– Откуда он узнал твое имя?

Терис пожал плечами.

– Я, когда состоял в совете Тола Атьян, иногда имел дело с ша’тесами. Как видно, запомнился, – сухо добавил он и нахмурился. – Важнее другой вопрос: почему он не напал.

Нихим кашлянул.

– Понимаю, звучит глупо, но… не из страха ли? Или хотя бы из осторожности. Он так подался назад, когда мы его увидели… Можно подумать, что колебался.

Терис потер подбородок.

– Возможно. Мы убили одного из его собратьев, а прежде такого не бывало. Трудно сказать, – он покачал головой. – Раньше я бы ответил «нет». Но если они больше не подчиняются Атьяну, как знать, какие еще перемены…

Нихим поддержал его слова задумчивым кивком, а остальные стали понемногу возвращаться на прежние места вокруг костра. Вирр поймал себя на том, что опять засмотрелся на Дезию, и только осторожно легшая на плечо рука заставила его опомниться.

– Ты поосторожнее, – тихо посоветовал ему Седэн. – Думаю, для одного вечера ты довольно дразнил Элрика.

Вирр вспыхнул было, но тут же горестно усмехнулся.

– Пожалуй, ты прав. – Мальчик взглянул в глаза Седэну. – Я не успел тебя поблагодарить. Это было… потрясающе. Как ты?

– Сам точно не знаю, – устало признался Седэн. – Но я рад был помочь.

Они вернулись к огню. Поначалу разговор шел с запинкой – все были не в себе, вслушивались в шорохи леса, ожидали атаки. Однако ничего не случилось, и понемногу в компании завязалась легкая рассеянная беседа, пока усталость не заставила всех забыть о тревоге.

Обычно Вирр засыпал быстро, но теперь долго лежал, слушая глубокое и ровное дыхание спящих. Он повернулся спиной к костру, но и так знал, что на ногах остались Нихим с Седэном, которым выпала первая смена.

– Ты встревожен, – нарушил молчание Нихим, обращаясь, как видно, к Седэну.

– Это не новость, – последовал тихий ответ.

Вирр задумался, не повернуться ли ему на другой бок, показав, что не спит.

– Значит, больше обычного.

Седэн молчал так долго, что Вирру подумалось: Седэн не желает разговаривать со жрецом, но тот все же ответил:

– Я сражался. С Элриком.

– Понимаю, – медленно ответил Нихим. – Элрик – чрезвычайно одаренный мечник. Проиграть ему…

– Я не проиграл, – ровно и тихо напомнил Седэн. Молчание опять затянулось.

– Ты, должно быть, знатный боец.

– Надо полагать, – с горечью рассмеялся Седэн. – Любопытное умение для простого крестьянского паренька!

– Думаю, оба мы понимаем, что ты, кем бы ни был, не простой крестьянский паренек. – Пауза. – Ни один из вас не пострадал?

– Нет. Но… я был зол. Я… чуть не ранил его. Я хотел ему зла. – Седэн давился словами, как ядом.

– И тебя это испугало?

– До ужаса.

– Хорошо. Это хорошо.

Вирр услышал, как зашуршала одежда – Нихим шевельнулся.

– В природе каждого есть темная сторона, Седэн. У каждого. Хорошие люди ее боятся, злые – принимают с радостью. Зло искушает и хороших людей, но они противятся искушению. Как ты. Тебе не о чем беспокоиться.

Короткая пауза.

– Это не похоже на догматы Марут Джа.

Нихим тихо хихикнул.

– Марут Джа не занимает себя определениями добра и зла. Нет, мое жречество всегда было не более чем прикрытием. Я верую в Эла, Единого Бога.

– В бога авгуров. В бога предназначения.

– Верно. – Нихима, похоже, удивили познания юноши. – Эл видит все. Он совершенный и абсолютный властитель. Это называется Великим Замыслом. Все, что происходит, идет согласно его замыслу.

– Напомни, чтобы я не забыл поблагодарить его за последние пару месяцев.

Нихим снова усмехнулся.

– Я не сказал, что он в ответе, а сказал, что все идет, как Им задумано. На мир влияет и Шаммелот. Он ведет войну, но в этой войне он не может победить, потому что каждый его ход заранее известен Элу.

Тишина длилась несколько секунд.

– Почему же тогда Эл попросту не уничтожит его, не покончит с этим? Не положит конец его ходам? – сердито спросил Седэн. – То и дело происходят страшные дела. Не похоже, чтобы зло проигрывало.

– Суть в том, что он не проигрывает – он уже проиграл. Ты наблюдаешь его предсмертные судороги. Шаммелот был связан этим миром с войны Творения и тем самым связан временем. Он здесь в капкане и сражается за души этого мира, чтобы те служили ему в его заключении.

– Видно, это ему не слишком удается. Что-то не слыхал я о множестве поклонников Шаммелота, – с сомнением заметил Седэн.

– Речь совсем не о том. В конце времен Эл оставит сей мир, забрав с собой тех, кто отдавал ему свою веру. Без Его защиты этот мир погибнет, и останками его – всего лишь останками – будет вечно править Шаммелот. Те, кто не уйдет с Элом, останутся здесь и волей-неволей станут его рабами.

Седэн молчал – очевидно, переваривал услышанное.

– Не скажу, чтобы мне нравилась мысль, что я не хозяин своей судьбы, – заговорил он наконец. – Если все уже предрешено, если и впрямь существует Великий Замысел, разве у человека остается свобода воли?

– Сказать не могу, сколько раз слышал этот вопрос во времена авгуров, – крякнул Нихим. – По нему существует множество мнений, но лично я уверен, что обладаю свободной волей. Пусть Элу известен каждый мой выбор, пусть даже он создавал меня выбирающим так, а не иначе, это не значит, что выбираю не я. – Нихим вздохнул. – Но возможно, в твоем понимании это не есть свобода воли. Человеку, увы, присуща природная гордыня. Нам хочется верить в свободу, совершенно независимую от планов нашего создателя.

Последовало задумчивое молчание.

– Скажи мне все же кое-что, – попросил немного спустя Седэн. – После падения авгуров… Как ты сумел сохранить веру?

– Я верую в Эла. Я никогда не верил в авгуров, как бы сильны те ни были, – пояснил Нихим. – Можно полагаться на очевидность, на измеримое и предсказуемое. На уверенность в том, что не дает тебе повода усомниться в себе, не вызывает вопросов. Но это не вера. Вера – это нечто большее. Она по определению не может основываться на доказательстве.