– Убей их, – велел Парис, беря Мирину за руку и поворачиваясь к выходу. – Убей их так, как они того заслужили: как грязных животных.

Мирина плохо помнила обратную дорогу к заливу.

К немалому облегчению Париса, они вышли из дворца Миноса как раз в тот момент, когда к царю явилась следующая делегация и глашатаи были слишком заняты, чтобы заметить, как троянцы вышли из святилища.

Отказавшись от паланкина, в котором ее доставили во дворец, Мирина вскочила на коня Париса и закуталась в его плащ, не выпуская топора из рук. Несколько мгновений спустя они уже мчались по городским улицам – на этот раз вниз по склону холма, к морю. Мирину тошнило от одной мысли о том, что Минос, который мог спокойно принимать гостей и поражать их искусством красноречия, поощрял гнусный каннибализм в подвале собственного дворца.

Когда они добрались до восточного залива, Парис помог Мирине соскочить с коня на землю. Она сделала несколько шагов по направлению к трапу… и остановилась.

– Как мне рассказать сестрам о том, что я видела? – прошептала девушка, обращаясь скорее к самой себе, чем к Парису. – Как сказать о таких чудовищных злодеяниях…

– Идем. – Парис забрал из рук Мирины топор и подтолкнул ее в сторону пляжа, на котором они встретились впервые. – Давай сначала смоем кровь с твоего лица, иначе ты до смерти напугаешь своих сестер. – Не дав Мирине возможности снять с себя одежду, он затащил ее в воду, ведя все дальше, пока юбка ее роскошного платья не поднялась на волнах, словно лепестки цветка. – Ну вот, – снова заговорил Парис, вытирая лицо Мирины подолом ее наряда. – Царице не следует расхаживать с кровавыми отметинами на лице, как какой-нибудь охотнице.

Мирина посмотрела на Париса:

– Но я и есть охотница.

Парис взял ее за подбородок и заглянул прямо в глаза:

– Ты спасла мне жизнь. И это делает тебя знатной женщиной. А уж боги, я уверен, давным-давно назначили тебя царицей. – Парис немного помолчал, его взгляд на мгновение скользнул по губам Мирины. – И я тоже.

Мирина отодвинулась от него:

– Было бы куда умнее с твоей стороны, если бы ты вернул меня в ту канаву, где нашел. Я, конечно, спасла тебе жизнь, но не забывай, что это именно я привела нас в то страшное место. И теперь Минос уж точно станет твоим врагом. – Мирина вздохнула и покачала головой. – Ты очень добр, а я к такому не привыкла. И ради себя самого не надо пытаться меня утешить. Я и отвечать-то на такое не умею, я могу только укусить.

– Погоди… – Парис обхватил Мирину за талию. – Я собирался кое о чем тебя спросить… – Прямо в воде Парис развернул Мирину спиной к себе и стащил платье с ее плеч.

Задохнувшись от негодования, Мирина прижала ткань к груди.

– Что ты… – начала было она, но тут же умолкла, когда пальцы Париса осторожно коснулись старой раны на ее спине.

– Вот что меня беспокоит… – Парис нажимал на кожу тут и там, исследуя рану. – Почему ты ничего мне не сказала?

Мирина высвободилась и снова натянула платье.

– Да потому, что это ерунда. И она уже заживает…

– Боюсь, что это не так. – Парис направился к берегу. – Как только выйдем в море, я осмотрю тебя получше.

– В море?..

Он остановился и обернулся. На лице его играла кривая улыбка.

– Или ты предпочитаешь провести ночку с Миносом? Уверен, приглашение не заставит себя ждать.

Ни одна из женщин не стала возражать, когда они увидели, что троянцы принялись готовить корабль к отплытию. Они прекрасно понимали, что у них нет другого выбора, кроме как остаться на борту. И хотя их будущее оставалось все таким же неопределенным, Мирина знала, что ее сестры втайне только рады тому, что могут оставить позади свое старое рыболовное суденышко.

Как только они отошли от берега и большие паруса наполнились крепнущим ветром, Мирина собрала сестер на палубе и во всех подробностях объяснила им причины столь поспешного отплытия. Как она и предполагала, рассказ о чудовищном открытии во дворце Миноса заставил женщин взвыть от горя и отчаяния.

– И ты… ты поняла… кто это был? – спросила наконец Анимона, продолжая в ужасе прижимать ладони ко рту.

– Думаю, это была Ниита, – шепотом ответила Мирина, закрыв глаза при воспоминании о бесчисленных человеческих черепах. – Но я не уверена.

Ниита была тихой девушкой, редко привлекавшей к себе внимание; и она никогда не вызывала в сестрах столько любви и привязанности, как в этот вечер, когда женщины сидели на палубе в свете безразличной ко всему луны, вспоминая ее мягкость и нежность.

– Она всегда выполняла свои обязанности, не жалуясь, – тихонько сказала Питана, уйдя в свои мысли. – И никогда не нарушала правила.

Кайми, будучи старше остальных, попыталась вернуть женщинам душевное равновесие, воспоминая прошлое.

– А ведь Ниита, кроме всего прочего, показывала нам, что в том, чего мы не делаем, может быть не меньше добродетели, чем в том, что мы делаем, – произнесла она, грустно покачивая головой.

Некоторое время женщины молчали, утирая слезы, безудержно лившиеся из их глаз. Потом Эги, которая, в отличие от Нииты, умела в любой ситуации найти предмет для спора, сказала Мирине:

– Я все-таки не понимаю, почему мы не могли задержаться и похоронить ее достойным образом. Ты, конечно, всегда находишь удовольствие в нарушении правил, но я считаю, что правила нужно соблюдать всегда. А теперь мы куда-то плывем с троянцами… – Голос Эги стал еще печальнее. – То есть я так полагаю, мы направляемся в Трою?

– Вот для тебя новое правило, – ответила Мирина, вставая; она боялась потерять терпение. – Не полагай ничего. Что же касается того, куда мы направляемся, я точно так же не знаю, куда мы плывем, как и ты. Но это не делает меня тираном, каким тебе хочется меня видеть. Ты здесь, как и все мы, просто потому, что нам больше некуда деться.

Позже тем же вечером Мирина решила поговорить с Парисом, который стоял в одиночестве на носу корабля, глядя в темные морские воды и на звезды в небе.

– Скажи, карта звездного неба здесь не такая, как там, откуда ты прибыла? – спросил он.

Мирина посмотрела на небо, которое так хорошо знала:

– Такая же. Наверное, наши звезды следуют за нами, куда бы мы ни отправились.

– Вон то созвездие, – Парис показал на небо, – названо в твою честь. Мы его зовем Охотником. – Он с усмешкой взглянул на Мирину. – А вы как называете его?

Мирина наклонилась вперед, оперевшись локтями о поручни:

– Моя мать называла его Три Сестры. Она говорила, что некогда жили три сестры, любившие одного и того же мужчину, а он попросил их самих рассудить, кто из них прекраснее прочих. И в результате начались война и разрушения. – Мирина посмотрела на Париса. – Моя мать всегда была убеждена, что звезды остались от какого-то другого, древнего мира, как предостережение для нас.