— Я поговорю с ним.

В американце хорошее воспитание выдает не акцент, а изменения высоты и окраски голоса. Резкий, скрипучий голос Брейди принадлежал человеку, который никогда не думал о том, как воспринимаются издаваемые им звуки.

— У меня есть фотография вашей дочери, которую я хотел бы вам показать.

— У меня много фотографий моих дочерей, мистер Брейди, и сейчас я очень занят.

— Держу пари, вам придется вернуться к младенчеству Франсины, чтобы увидеть ее голышом.

О, как мне хотелось рассказать Брейди о моей любимой фотографии и тут же положить трубку.

— В нашей семье мы не делали младенческих фотографий.

— Мистер Уидмер, Франсину сфотографировали на этой неделе.

— С какой целью?

— Вы спрашиваете, почему она разделась догола?

— Нет. Меня интересует, с какой целью она фотографировалась?

— О, не думаю, что ей хотелось фотографироваться в таком виде. Ее сфотографировали через окно. Фотограф многим рисковал. Это дорогая фотография, мистер Уидмер, и мне кажется, что вам стоит взглянуть на нее. Я решил, что в такой ситуации лучше всего не идти на поводу у шантажиста.

— Откровенно говоря, меня не интересуют фотографии моих обнаженных дочерей. До свидания, мистер Брейди.

— Секундочку, мистер Уидмер, — успел он ввернуть, прежде чем я положил трубку. — Тут есть один интересный нюанс.

— Какой же? — вырвалось у меня.

— Франсину сфотографировали в квартире мужчины.

— Моей дочери двадцать семь лет, мистер Брейди, она вправе вести себя, как пожелает. До свидания, мистер Брейди.

— Не кладите трубку! Ее сфотографировали в доме Джорджа Томасси.

Я молчал, вслушиваясь в дыхание Брейди.

— Они сфотографированы вдвоем? — спросил, наконец, я.

— Естественно.

У меня было такое ощущение, будто кто-то заявил, что на фотографии, что я хранил у себя, Франсину запечатлели в паре со мной. Нас с Томасси разделяло меньше лет, чем его и Франсину.

— Мистер Брейди, вы звоните с тем, чтобы продать мне эту фотографию?

— О, нет, нет. Я хочу отдать ее вам. После того, как мы кое-что обсудим.

— У вас есть и негатив?

— Негатива нет вообще, мистер Уидмер. Это «поляроид». Чтобы избежать лишних вопросов того, кто будет проявлять пленку. Сможете вы подъехать ко мне в четыре часа?

Он дал мне адрес. Тащиться так далеко не хотелось.

— Я бы чувствовал себя в большей безопасности, мистер Брейди, если бы вы приехали ко мне.

— О, мистер Уидмер, я же адвокат.

— Тем не менее смогли бы вы быть у меня в четыре часа?

— Приеду, не беспокойтесь. Всегда рад выручить коллегу.

Он знал, что любое сравнение с таким, как он, я сочту за оскорбление. До четырех часов время ползло не быстрее улитки.

Ростом мистер Брейди не вышел. На моем диване ему пришлось сидеть на самом краешке, чтобы его ноги доставали до пола. При личном общении он не казался таким страшным, как по телефону.

Фотографию он держал за верхние углы. К моему облегчению, я увидел, что Томасси полностью одет. А Франсина грациозна, как одалиска.[28]В фотографии не было ничего порнографического. Наверное, я ожидал увидеть их в пылу любовных утех.

Брейди опустил фотографию в карман.

— Я отдам ее вам, как только мы договоримся о наших действиях.

— Каких действиях?

— Большое жюри поддержало обвинение, выдвинутое прокурором против моего клиента, Гарри Козлака, и передало дело в суд. Он обвинен в том, что навязал себя вашей дочери. У меня имеется информация, свидетельствующая об обратном. Подождите, мистер Уидмер, возможно, прав он, возможно — ваша дочь. Но суть дела в том, что Козлак женат и у него двое детей. Если он сядет в тюрьму из-за жалобы вашей дочери, вы же не будете кормить его детей. И я не буду. Я не хочу, чтобы несправедливость чинилась по отношению к любой из сторон. Вы знаете, каким грязным может быть судебный процесс по обвинению в изнасиловании. И, поверьте мне, ради благополучия этих детей я полагаю себя вправе не стесняться в выборе средств. Я не думаю, что судья сможет выставить прессу за дверь. Через моего приятеля я уже договорился с «Дейли ньюс». Их репортер будет присутствовать на каждом заседании. Радио и телевидение также не оставят без внимания сенсационное судебное разбирательство с участием дочери известного адвоката.

— Чего вы хотите, мистер Брейди?

— Я хочу, чтобы завтра к вечеру вы позвонили мне и сказали, что ваша дочь отказалась от выдвинутых обвинений. У Канхэма упадет гора с плеч, если он услышит, что суда не будет. Все от этого только выиграют, не так ли? Я мог бы оставить вам фотографию и сейчас, я вам доверяю. Но, если вам не удастся убедить дочь, она может понадобиться мне на суде. Вместе с другими. Вы меня понимаете, не правда ли?

Я должен дать необходимые пояснения касательно моего характера, чтобы вы не думали, что мои колебания относительно следующего шага обусловлены личностными недостатками. Причину надо искать в другом — в наследственности. Я не пытался уклониться от военной службы во время войны, и хотя провел большую часть времени в штабах, не боялся принять участие в боевых действиях. В школе я часто ввязывался в драки. Когда кот Принсиллы, еще маленьким котенком, забрался на конек крыши и жалобно мяукал, не решаясь ни прыгнуть вниз, ни слезть обратно, я полез за ним, рискуя сломать не только руки или ноги, но и шею. Сами видите, опасность, с которой приходится сталкиваться в повседневной жизни, меня не пугает. Чего я пытаюсь избежать, так это затруднительных ситуаций. Телефонного звонка тому, кто может в ответ положить трубку. Общения с малознакомым человеком, перед которым за что-то приходится извиняться. А более всего необходимости принятия решения по вопросам, от которых я обычно стараюсь уходить. К подобным кризисам жизнь подготовила Принсиллу лучше, чем меня. Ей иной раз приходилось забывать про наследственность. И, однако, я не мог спрятаться в стенном шкафу, попросив ее поговорить с Франсиной вместо меня. А если говорить пришлось бы не только с Франсиной, но и с Томасси?

Потребовалась вечность, чтобы найти ее на работе. В конце концов меня соединили с каким-то американцем-негром, который произносил мою фамилию как «Уиммер» и несколько раз просил меня оставить свой телефон, чтобы потом Франсина перезвонила мне. Я же, как можно тактичнее, втолковывал ему, что я — отец мисс Уидмер и мне необходимо незамедлительно переговорить с ней. Наконец, я услышал в трубке ее запыхавшийся голосок.

Мне следовало заранее приготовить фразу, которую я собирался ей сказать, потому что внезапно из головы полезла куча вопросов, а потому я просто предложил ей как можно быстрее приехать ко мне.