Шумно фыркнув, я последовала за Магнусом и Келелой в столовую.

– Мне хочется задать столько вопросов, – произнесла Келела, – но у меня ужасно болит голова.

– Как ваша рука? – поинтересовалась я.

– Полностью онемела. – Магнус помог Келеле опуститься на стул и пододвинул его к столу, когда она вдруг спросила: – А где Пегги? Ты оставила ее запертой в чулане?

Услышав вопрос, я попыталась сглотнуть, но подавилась слюной. Боже мой. Пегги. Меньше всего мне хотелось объяснять истинную причину ее отсутствия. Я торопливо села напротив Келелы.

Магнус сначала разинул рот, а потом, пребывая в блаженном неведении, рассмеялся.

– Ты заперла Пегги в чулане?

– Магнус… Пегги, она… – Я не могла этого сказать. Женщина вырастила его. И какой бы отвратительной она ни была – прости меня, Господи, за жестокие слова о мертвых, – известие о ее гибели разобьет Магнусу сердце.

Келела не знала о случившемся. Магнус не помнил. Саба не могла говорить.

По этой причине, не успела я задуматься и подобрать нечто похожее на ложь, с моих губ сорвалось:

– Она уехала.

Тем не менее веселье на лице Магнуса угасло.

– Уехала?

– Сказала, что больше не может этого выносить, – продолжила я, сосредоточенно моя руки в чаше с водой, лишь бы не смотреть на него. – Уехала вчера вечером. Куда именно, не сообщила.

– А когда вернется?

– Никогда, – довольно резко ответила Келела. Вид у нее был такой, будто она готова собственноручно убить призрак женщины. – Мне кажется, она просто не захотела становиться следующим добровольцем. Какая трусость.

– Не говорите так, – быстро возразила я. – Любой бы на ее месте поступил подобным образом. Просто вы смелее большинства людей.

– Ну разумеется. – Келела уставилась на меня, слегка разинув рот, но я заметила довольный румянец на ее щеках. – Спасибо.

– Значит, она не вернется? – вмешался Магнус.

– Нет, Магнус. – Я коснулась его руки, и он переплел наши пальцы – мое сердце бешено забилось. – Она не вернется.

Некоторое время он молчал, его тело обмякло на стуле. Затем он встал и вышел из комнаты, безрадостный звон колокольчиков удалялся по коридору.

– Думаю, мне придется сообщить брату, что я не поеду в Париж, потому что путешествовать в таком состоянии невозможно, – проворчала Келела, хватая еду здоровой рукой, даже не потрудившись вымыть ее. Ей не стоило есть левой рукой, но другого варианта у нее не было – в любом случае этот дом никогда не славился соблюдением правил этикета. – Господи, он меня убьет.

Я оторвала от ынджеры несколько небольших кусочков, чтобы Келеле не пришлось с ней мучиться.

– Вас подвезти до города?

– Для дороги по ухабам у меня слишком все болит. Да и завтра он все равно будет здесь. Так что я подожду.

– Разве он не разозлится, что вы подвергли себя такой опасности? Еще и слишком долго ничего не рассказывали ему?

– Он простит меня. Как и всегда.

Мне почему-то не верилось, что все будет именно так, как она говорит. Глядя на ее руку с наложенной шиной и в повязке, я начинала понимать, почему Джембер не позволял мне в этом участвовать. Моя смелость и решительность не имели значения, если мне не хватало мастерства.

Но с помощью Джембера у меня все получится.

Обязано получиться.

Кстати…

– Я кое-что забыла, – сказала я и, запихнув в рот еще один кусочек пряной еды, помчалась к Джемберу. Ему ни за что не пристегнуть протез в том состоянии, в котором он находился.

Я остановилась перед дверью в игровую комнату, когда до меня донесся шепот, и заглянула внутрь: на небольшом расстоянии от кресла Джембера стояла Саба. Он сидел, скрестив руки на груди, Саба держала маленькую металлическую коробочку… При этом они явно разговаривали – уже прогресс. Саба приблизилась и, сев на кофейный столик к нему лицом, откинула крышку коробки. Это была аптечка. Я молилась, чтобы Джембер позволил ей прикоснуться к нему, хотя бы разрешил оказать помощь.

А потом, медленно попятившись от двери, вернулась в столовую.

– Это все, что у нас есть, – сообщил Магнус, выкладывая два меча, три винтовки, ящик с пистолетами и горсть кухонных ножей. Затем, моргая, уставился на мою заметно более внушительную кучу домашней утвари. – А этот хлам для чего?

Найти оружие в таком большом доме не составляло труда. Карнизы для штор, наборы инструментов для камина, множество деревянных палок для метел, которые можно заточить как копье или использовать в качестве дубинки.

Но видимо, если ты не привык бороться за свою жизнь, то все эти предметы запросто можно обойти вниманием.

– Просто включи немного воображения, – сказала я. – А вот от этого, – я отодвинула ножи в сторону, – пользы не будет никакой. Нам нужно оружие только большой дальности.

– Никогда не слышала о метании ножа?

– А такое бывает?

– На пражских карнавалах это делают постоянно.

– Что такое карнавал?

– Величайшее представление на земле. – Магнус с улыбкой взял мою руку, и внутри меня вспыхнуло пламя – чувство было настолько восхитительным, что мне не хотелось, чтобы он выпускал мою ладонь. – Когда все закончится, я отвезу тебя туда.

Залившись румянцем, я отвернулась и принялась разбирать оружие.

– Я никогда раньше не выезжала за пределы страны.

– Мы сможем поехать в любое место. Куда угодно. Тебе понравится.

– Ну, если у меня будет время между клиентами.

– Ох. – Улыбка медленно сползла с его лица. – Ну да. Разумеется. Твоя работа.

– Стоит ли добиваться покровительства, чтобы потом не пользоваться им? – Мои слова прозвучали весьма легкомысленно, но я никак не могла на них повлиять. Я поступала с Магнусом так же подло, как Джембер – с Сабой.

Магнус помогал мне разбирать оружие, хотя делал это не так, как я, и только все портил.

– Я думал о том, чтобы нанять кого-нибудь для управления шоколадным бизнесом. Точнее, когда мне исполнится двадцать один и он перейдет в мое владение. Эти люди будут заниматься всякими скучными деловыми вопросами, а я смогу расслабиться и сосредоточиться на своем творчестве.

– Правда? – Я как раз пересчитывала оружие, но сбилась со счета где-то между двадцатью одним и двадцатью шестью. – Это же здорово. Тебе определенно стоит заниматься тем, к чему лежит душа.

– Полагаю, – продолжила я, – ты мог бы заниматься творчеством и при этом продавать портреты за границу, например ночью. Во многих странах люди бодрствуют в то время, пока мы спим.