А накануне съезда — 23 ноября — Сталин выступил с большой речью на XVI Московской губернской партконференции. В этой речи он, по его словам, подвел «краткий итог той борьбе между партией и оппозицией, той дискуссии, которая развернулась за последние три-четыре недели как внутри партии, так и — это надо сказать прямо — вне партии».

Собственно, Сталин мог бы закончить свою речь на первой же фразе…

Вот на какой:

«Имеются такие цифровые итоги: на сегодняшний день за партию, за ее ЦК высказалось 572 тысячи с лишним товарищей; за оппозицию — 3 тысячи с лишним…»

Тем не менее формальная цифра Сталина не успокаивала — требовалось путем точного анализа так показать несостоятельность и все возрастающую вредность оппозиции, чтобы полностью закрыть этот вопрос и заниматься не дискуссиями, а деловыми обсуждениями по части конкретных задач страны для того, чтобы эти задачи решать.

Речь Сталина была, как всегда, речью Сталина — не захочешь, все равно все поймешь и запомнишь… А если голова на плечах есть и сердце в груди не холодное, то непременно и согласишься]

Приведу то место из речи, где хорошо видно умение Сталина пользоваться убийственно точной иронией:

«Характерной чертой всей установки оппозиции является неверие в силы нашей революции…

Вечное хныканье и растерянность перед трудностями, пророчества о сумерках и крахе нашей революции не первый раз встречаем мы в заявлениях оппозиционеров… Еще в период Брестского мира, в 1918 году, во время известных трудностей революции, Троцкий, будучи разбит партией на VII съезде, стал кричать о «гибели» нашей революции. Однако революция не погибла, а пророчества Троцкого так и остались пустыми пророчествами.

В 1921 году, в период профсоюзной дискуссии, когда перед нами стояли новые трудности, в связи с ликвидацией продразверстки, а Троцкий потерпел еще одно поражение на X съезде партии, Троцкий вновь стал кричать о «гибели» революции. Я помню хорошо, как в Политбюро, в присутствии товарища Ленина, Троцкий утверждал, что «кукушка уже прокуковала» дни и часы существования советской власти (Смех.)… Я не знаю, куковала тогда кукушка или не куковала. (Сме х.) Но если она куковала, то надо признать, что куковала она неправильно,

(Аплодисменты, смех.)…»

О дне текущем было сказано так:

«Теперь, в конце 1927 года, в связи с трудностями в период перестройки всего нашего хозяйства на новой технической базе, они вновь начали куковать о «гибели» революции, прикрывая этим действительную гибель собственной группы… Так они куковали и куковали и докуковались, наконец, до ручки

(Смех.)…»

24 ноября речь была опубликована в «Правде», А 3 декабря 1927 года Сталин представил уже съезду политический отчет ЦК, где дал, кроме прочего, анализ развития народного хозяйства.

Сталин сделал следующие основные выводы: «народное хозяйство… растет быстрым темпом»; «страна… становится индустриальной страной»; «страна идет к социализму уверенно и быстро, оттесняя на задний план и вытесняя шаг за шагом из народного хозяйства капиталистические элементы»; «темп развития сельского хозяйства нельзя признать достаточно удовлетворительным»…

Утром 5 декабря на съезде выступал от оппозиции Христиан Раковский (1873–1941), которого его современный биограф, французский профессор-славист Франсис Конт, назвал глашатаем «непримиримых».

Оценка, говорящая сама за себя!

Болгарин Раковский (его настоящие имя и фамилия — Крыстю Станчев) был сыном богатого помещика, с детства «носил цилиндр и смокинг», в 1897 году окончил Женевский университет, но уже с 1889 года участвовал в социал-демократическом движении Болгарии, Швейцарии, Германии, Франции и Румынии…

С 1917 года он — член РСДРП (б) с широким спектром занятий, от УкрЧК до дипломатических постов, Был полпредом в Англии, с 1925 года по октябрь 1927 года — полпредом во Франции и заместителем наркома иностранных дел СССР. Но всегда и везде Раковский оставался сторонником Троцкого, который надписал ему свою книгу «Литература и революция» словами: «Борцу, Человеку, Другу».

Речь Раковского на XV съезде стала…

Ну, обычно нечто последнее, финальное, называют «лебединой песней»… Однако Раковского вряд ли можно было назвать лебедем — при всей внешней яркости судьбы он в политике оказался скорее чижиком… И чижиковую речь свою он не завершил— делегаты съезда заглушили его криками: «Долой! Ступайте из партии, и кончено!»

Да, официально с троцкистско-зиновьевской оппозицией на XV съезде действительно было кончено, хотя проблем она создаст Сталину и России еще с избытком — позднее.

При всей его значительности я, экономя место, не буду цитировать здесь отчет Сталина, зато приведу несколько мест из его заключительного слова по отчету на заседании съезда 7 декабря 1927 года, Очень уж Сталин колоритно, в своеобычной — элегантно-грубоватой — манере разделался вначале с Раковским, а затем — с Каменевым.

О речи Раковского он сказал так:

«О внешней политике… Я думаю, что Раковский зря затронул здесь вопрос о войне и внешней политике. Всем известно, что Раковский наглупил на Московской конференции по вопросу о войне. Сюда пришел он и взял слово, видимо для того, чтобы исправить глупость. А вышло еще глупее, (Смех.)

Я думаю, что было бы выгоднее для Раковского помолчать о внешней политике.

О левом и правом… Раковский утверждает, что оппозиция является левым сектором нашей партии. Это курам на смех, товарищи… Доказано, что оппозиция… скатилась к меньшевизму… Какая же может быть тут речь о левизне оппозиции? Где это слыхано, чтобы меньшевистская группа… была левей, чем большевики?..

…Раковский, очевидно, окончательно запутался и спутал правое с левым. Помните гоголевского Селифана: «Эх, ты, черноногая… Не знает, где право, где лево!»…»

Сталин не метал громы и молнии, не становился над Раковским, а как бы стоял рядом с ним, поглядывал сбоку с ироничной усмешкой и тут же вслух излагал свои впечатления, Эффект это производило сильный, но не потому, что это было эффектным, а потому, что это было точным:

«О «сигнализаторах»… Раковский заявляет далее, что оппозиция сигнализирует нам об опасностях, о трудностях, о «гибели» нашей страны. Вот уж действительно «сигнализаторы»… Сами еле на ногах стоят, а лезут спасать других!…Разве это не факт, что оппозиция вела свою группу от поражения к поражению? О чем это говорит, как не о том, что лидеры оппозиции оказались несостоятельными…? Но ежели лидеры оппозиции оказались несостоятельными в малом, то какое имеется основание думать, что они окажутся состоятельными в большом? Разве неясно, что людям, обанкротившимся на руководстве маленькой группой, никто не решится поручить руководство таким большим делом, как партия, рабочий класс, страна?…»

Или вот еще:

«О помощи оппозиции… Раковский заявляет, что оппозиция готова поддержать партию, если нападут на нас империалисты. Экая, подумаешь, милость! Они, маленькая группа, представляющая едва полпроцента в нашей партии, они милостиво обещают нам помощь… Не верим мы в вашу помощь, и не нужна она нам! Мы просим вас лишь об одном: не мешайте нам, перестаньте нам мешать! Все остальное сделаем сами, можете быть уверены…»