Том жил в Уотерфорде, там мы и попили чая. Его родители жили в Уэксфорде, там мы и переночевали. Мы доехали туда не раньше трех утра, проведя всю ночь в пабе под названием «Сентенари сторз», в котором, прямо как в «Вестминстерзе», за задней стеной находился клуб. Когда родители Тома проснулись от сообщения, в котором он извещал о том, что будет дома с гостем, а потом увидели у лестницы рюкзак с холодильником, они, должно быть, начали беспокоиться о том, в каких кругах вращается их сын.

Утром Том оказался в немилости, проспав на полтора часа игру в гольф, о которой мы договорились с двумя его друзьями, Бакстером и Джеффом. Когда мы туда приехали, нам повезло, непреклонный на вид администратор клуба разрешил начать позже, и мы продолжили игру в довольно жуткий гольф на восемнадцати лунках. И наплевать, что игра вышла ужасной — не важно, у меня был праздник. Время без холодильника.

Однако когда я загрузил свои взятые на прокат клюшки в тележку, мне показалось нелепым провести весь месяц, таская за собой холодильник, лишь для того, чтобы первым развлечением выбрать игру, в которой надо несколько часов подряд таскать на тележке инвентарь.

Когда гольф закончился, Том снова оказался в немилости, на сей раз за то, что не позвонил своей подруге ни вчера вечером, ни сегодня утром. Мы обсуждали отговорки, которые он мог бы использовать, чтобы выпутаться из затруднительного положения. Правду, на которой я настаивал, Том вовсе считал не вариантом.

— О, да, я просто скажу: «Прости, милая, я забыл тебе позвонить, потому что был занят — присматривал за туристом, который путешествует по стране со своим холодильником». Она просто повернется к своей подруге и скажет: «Сегодня Том в ударе».

Его подруга жила в Голуэе, куда он собирался поехать и провести с ней остаток выходных. Он полагал, что единственным вариантом будет подарить ей цветы. Возможно, он был прав. «Пусть цветы говорят вместо тебя», потому что девять из десяти раз попытки выразить чувства словами только усугубляют положение. Нет такого большого «прости», которое могло бы сравниться с добрым старомодным букетом, и большинство мужчин это знают.

До того как уехать, Том провез меня по Уэксфорду в поисках гостиницы. Но нигде не было номеров. Очевидно, немалая доля населения Дублина собралась в эту часть света на праздничные выходные. Однако у Тома возникла идея.

— Ты можешь остановиться у Батча.

— Правда?

— Да, он только что открыл хостел.

Уф! Опять это слово — «хостел».

— Э-э… вообще-то…

— Там и правда здорово. Гораздо лучше, чем в большинстве хостелов. Он открылся всего пару месяцев назад.

У меня не было выбора. Однако я был разочарован. Я пообещал себе, что больше никогда не остановлюсь в хостеле, пока я жив. Это было десять дней назад. Всего десять дней. Я должен себе большой букет цветов.

Меня встретили Батч и Карен, молодые и на вид нормальные ребята. Почему-то я ожидал, что те, кто работает в хостеле, будут похожи на статистов из фильма «Волосы». Они оба хихикали, когда я живо описывал им свои похождения с холодильником, но в конце концов успокоились и смогли ответить на мои вопросы по поводу жизни в хостелах.

— Я не могу спать, когда в комнате куча народу.

— Ничего страшного, — сказал Батч, — я размещу тебя в номере, где всего один сосед. Он тоже из Англии.

Это звучало вполне сносно, хотя я прекрасно осознавал, что то, что он «тоже из Англии», еще не означает, что он не храпит.

Все-таки Том прав, этот хостел был приличным. За чашкой нетравяного чая, что уже обнадеживало, Батч рассказал мне, как он и его девушка выкупили брошенную собственность и превратили ее в хостел. Никаких признаков суровости, где в почете правило «каждый — сам за себя», как в Леттерфраке. Это заведение скорее относилось к хостелам для менее закаленных, для тех, кто пил кока-колу, ел мясо и готовил в микроволновке, чтобы сэкономить время.

— Правда, она ушла, — грустно добавил Батч.

— Кто?

— Девушка. Мы разошлись как раз до открытия.

— О! А кто тогда Карен?

— А она не моя девушка, — рассмеялся он. — Она из Новой Зеландии. Остановилась здесь на несколько дней, а потом спросила, нельзя ли немного подработать. Она хороший работник.

Будто в доказательство слов Батча, она вошла с совком и щеткой, но тут же села пить с нами чай, снова пробудив некоторые сомнения.

— На сегодня я закончила, слава тебе господи, — сказала она.

Разговор неизбежно перешел на тему путешествия с холодильником, и я понял, что могу отвечать почти на все вопросы, даже не задумываясь. Я перевел тему, забросав Карен вопросами о ее путешествиях, и она, должно быть, тоже уже имела готовые ответы.

— А люди вначале думают, что ты австралийка? — спросил я.

— Да, знаешь, акцент выдает.

— Точно. Разве вы не говорите «жесть» вместо «шесть»?

— Видимо. Австралийцы всегда пытаются нас на этом поймать и задают вопросы вроде: «Сколько будет восемь минус два?». Но нас голыми руками не взять, мы просто отвечаем: «Полдюжины».

Я посмотрел на нее и пришел к заключению, что она была по-своему довольно привлекательна. Я начал думать о том, каково было бы обменяться с ней полудюжиной поцелуев.

— Мне нравятся твои красные шорты, — сказала Карен. — Классные.

— Спасибо.

Я не смог ответить на комплимент лестным замечанием по поводу того, чем я только что восхищался. Это было бы неприлично.

В комнату вошел лысеющий парень лет за сорок и поднял старую тему.

— Так ты тот парень, который путешествует с холодильником?

Это был Дэйв, мой сосед по комнате. Он задал все те вопросы, на которые я уже ответил, только с йоркширским акцентом. Это было ужасно, но если он не собирался храпеть, я был готов простить ему все.

План на вечер был довольно прост. Тупо посидеть с Батчем и Дэйвом перед телевизором, посмотреть квалификационный матч мирового чемпионата, Польша против Англии, в маленькой приятной гостиной хостела, а потом снять усталость и отправиться как можно раньше спать. Но кое-что нарушило все планы.

Хостел оказался переполнен.

Уэксфорд — живой, но компактный городок, и, очевидно, в праздники он заполнялся приезжими из Дублина. Батч даже впустил две женатые пары с детьми, до такой степени могли растягиваться городские гостиницы. На самом деле Батч был доволен, объявив, что это первая ночь с момента открытия, когда в хостеле нет свободных мест. Но мне трудно было разделить его радость. Это означало, что в моей комнате вместо двоих — меня и Дэйва — теперь было шесть человек, и один из них непременно окажется закоренелым храпуном.

Так что вместо тихого вечера я пошел на барбекю с Батчем, побродил по городу и как следует напился в одном из множества прекрасных пабов Уэксфорда. Под конец я оказался в «Джанкшн», своего рода клубе, выходя из которого, все говорят: «Клянусь, в последний раз я заходил в этот зверинец» и держат свою клятву до следующего раза, когда снова набираются, а кто-нибудь говорит: «Ай, да ладно, не так все плохо».