и управляющим (*ён) военным ведомством (пёнбу). Великий ван очень (чрезмерно) любил охоту, и Худжик увещевал его: “В прежние времена у государей обязательно было десять тысяч забот на дню, [они] глубоко обдумывали [дела] и загадывали далеко [вперед], следовали прямым наставлениям верных (добродетельных) приближенных (правых и левых), неустанно трудились, не предаваясь праздным развлечениям. Поэтому [их] добродетельное правление было прекрасным, и можно было сохранить государство в [безопасности]. Ныне же Ваше величество что ни день разъезжает по горам и полям вместе с распущенными (бешеными) охотниками, которые выпускают соколов и собак, преследуя фазанов и кроликов, и не может сдержаться (остановиться) [в своей страсти]. Лао-цзы говорил: ”Быстрая езда и охота волнуют сердце (вызывают распущенность духа)”[1236], а в Шу [цзине] сказано: ”Если будет даже один из пороков — безудержный разврат во дворце или безумная охота за его пределами, — неминуема погибель”. Отсюда следует, что внутри неизбежно развращение души, а снаружи — гибель государства. Вашему величеству следует помнить об этом!”

/Ван не внимал ему, поэтому [Худжик] стал увещевать еще настойчивее, [но ван] не слушал. Потом Худжик [тяжело] заболел и перед смертью призвал трех своих сыновей и сказал [им]: “Я был слугой государя, но не смог помочь в исправлении его порока. Боюсь, что /1386/ не прекратятся его развлечения, которые могут привести [его] к гибели. Вот что я придумал: даже умирая, я не перестаю думать о государе, поэтому обязательно похороните мой прах (кости) у дороги, по которой великий ван ездит на охоту!” Сыновья так и поступили. В другой день, когда ван выехал [на охоту], вдруг на середине дороги раздался голос: “Не езди!” Услышав это, ван [удивился и] спросил: “Откуда этот голос?” [Один из] сопровождающих доложил: “Там находится могила ичхана Худжика”, — и рассказал о том, что приказал на смертном одре [сыновьям] Худжик. Ван залился слезами и воскликнул: “Сей преданный муж даже после смерти не оставил увещеваний — так глубока его любовь ко мне. Если же я наконец не прекращу увеселений, то — живой или мертвый — с каким же лицом я предстану [перед людьми]?!” И больше никогда в жизни он не охотился.

*Нокчин. Его фамилия (сон — родовое имя) и прозвание (ча) не известны. Его отцом был ильгильчхан Субон. В двадцать три года Нокчин впервые был принят на службу и [прошел] различные внутренние и внешние (столичные и провинциальные) должности и на десятом году правления вана Хондока (818 г.), в год мусуль, был назначен чипса сираном. В четырнадцатом году [своего правления] (822 г.) ван, не имея прямого наследника (сына), [который взошел бы на] трон, назначил своего единоутробного брата Суджона /1387/ соправителем чо[гуном] [и преемником] и поселил его во дворце Вольджигун. Тогда же каккан Чхунгон, который, став сандэдыном и восседая в Зале управления делами (Чонсадан) Запретного дворца, ведал (предусматривал и определял) всеми назначениями на столичные и провинциальные должности, по болезни был вынужден оставить службу[1237]. Призванный государственный (придворный) лекарь, проверив пульс, сказал: “Болезнь укоренилась в сердце, поэтому необходимо лечиться отваром ”зуба дракона””[1238], а затем предписал отдых на двадцать один день. [На это время] ворота Присутствия (Томун) для посетителей закрылись (т.е. ведомство, ведавшее назначениями, приостановило работу). В это время [к сандэдыну] со срочным визитом явился *Нокчин и попросил принять, однако привратник отказал, и тогда *Нокчин сказал: “Ничтожный чиновник (я) явился отнюдь не в неведении, что сангван (верховный министр) из-за болезни отказывает посетителям, а только для того, чтобы передать его окружающим одно слово, которое сможет развеять тяжелые переживания верховного министра, и пока не увижу его, не осмелюсь уйти”. Привратник несколько раз отказывал, но наконец пригласил *Нокчина, и тот сказал: “Недостойный (я) слышал, что Ваше драгоценное тело не в порядке, так не утратил ли гармонию [Ваш] ток крови (кровеносная система) оттого, что, на рассвете отправляясь на службу, а поздно вечером возвращаясь, Вы подвергались воздействию холодных ветров и росы, отчего и утратили телесный покой? (Не лихорадка ли у вас?)” [Чхунгон] ответил: “До этого еще не дошло. Только голова кружится и в глазах рябит, да и духом безрадостен”. *Нокчин сказал: “Раз так, то от Вашей болезни не помогут ни лекарства, ни иглы (иглоукалывание), но /1388/ только слова в возвышенных беседах [могут помочь]. Не желаете ли выслушать меня?” [Чхунгон] ответил: “Вы не оставили меня в беде (вдали), осчастливили славным (своим) посещением. Я хочу услышать Ваши яшмовые (драгоценные) речи, которые очистят мой разум и душу”.

/*Нокчин сказал: “[Вот рассказ] о том, как некий плотник[1239] строил дом. Крупные бревна [у него] шли на столбы и балки, а на стропила — доски поменьше; гнутые и прямые доски заняли каждая свое место, и таким образом был выстроен большой [и хороший] дом. Чем же это отличается от того, как управляли государственными делами мудрые сановники (первые министры) в древности? Если обладающих большими способностями назначать на высокие посты, а обладающим малыми способностями давать легкие поручения, то и в центре, [начиная с] министров шести ведомств[1240] и кончая другими ста рангами (столичными должностями), и на местах — от наместников провинций (панбэк) до начальников областей (*ёнсоль), окружных начальников (кунсу) и уездных начальников (хёллён) — [нигде] не будет нехватки должностей, а равно как и должностей, не занятых соответствующими (подходящими) людьми, будет ясно определено, кто старший, а кто младший, будет [видно] различие между старательными и нерадивыми. А после этого будет достигнута [истинная цель] правления государя (вана).

/Однако ныне [всё] не так. В погоне за частной [выгодой] губят общее (государство), должности подбираются для людей так, что любимчиков (фаворитов), даже бездарных[1241], возносят до заоблачных высот (назначают на высокие посты), а тех, кого ненавидят, сколь бы ни были они способны, помышляют бросить в яму (ввергают в безвыходное положение). Если их (чиновников) мысли [постоянно] взволнованы тем, возьмут [их на службу] или отвергнут, если их представления о том, что верно и неверно, /1389/ искажены, то в результате не только государственные дела становятся мутными и грязными (ввергаются в хаос), но и те, кто ими занимается, подвергаются истощению и болезням. Если же те, кто занимают должности, чисты, как Небо (т. е. бескорыстны), и исполняют свой долг благоразумно и преданно, если взяткам нет пути, если устранена практика [незаконных] просьб и покровительства, если повышения и понижения [в чине] зависят от просвещенности и невежества (достоинств и недостатков) [человека], если [чины и звания] даются и отбираются не по любви или