Муына зацепили крюком и сбросили с коня. Тогда Квисан вскричал: “Некогда я слышал от наставника, что воин в строю не должен отступать! Посмею ли я бежать [и нарушить слова учителя]?!” — и, отчаянно сражаясь, убил несколько десятков человек. Своего коня он отдал отцу [для отступления], а сам взял копье и вместе с Чхуханом так яростно сражался, что увидевшие это другие воины с воодушевлением бросились в бой. Трупы [врагов] громоздились на поле, и ни одна лошадь или повозка их не вернулась назад. Квисан и Чхухан были так изрублены в [бою], что скончались на полпути. Ван с сановниками лично встретил войска на равнине Ана и оплакивал тела [погибших]. Он приказал похоронить их с почестями и посмертно возвел Квисана в чин нама, а Чхухана — в чин тэса[1277].

/1404/ Ондаль. Жил в Когурё в правление вана Пхёнгана[1278]. Его лицо [выглядело] болезненным и старческим, что вызывало смех, но душа у него была чистой. Дом [Ондаля] был таким бедным, что он часто просил милостыню, чтобы накормить свою мать. В рваном платье и стоптанных башмаках ходил он по улицам города, и тогдашние люди, увидев его, принимали за дурака. Младшая дочь вана Пхёнгана любила плакать, и государь подшучивал: “Ты все время плачешь, прямо оглушила меня. Вот подрастешь — не сможешь стать женой благородного мужа (садэбу). Придется выдать тебя за дурака Ондаля”. Государь говорил ей это каждый раз. И вот дочери [исполнилось, как говорится], две восьмерки (шестнадцать). [Государь] захотел отдать ее замуж в род Верхнего округа (санбу) Ко. Принцесса на это сказала: “Вы, государь, всегда говорили, ты, мол, непременно станешь женой Ондаля. Отчего же нынче изменили прежнему слову? Ведь даже простолюдины, кажется, стараются не нарушать слова, тем более как может так поступить почтенное лицо? Не зря же говорят: ”Государь не играет словами”. Ваше нынешнее приказание ошибочно, и Ваша дочь (женщина) не смеет его выполнить”. Ван разгневался и сказал: “Если ты не следуешь моим наставлениям, то [больше] не можешь считаться моей дочерью. И как нам вместе жить?! Иди, куда захочешь!” Тогда принцесса /1405/ надела (привязала) на руку по локоть несколько десятков драгоценных браслетов, вышла из дворца и одна отправилась в дорогу. У одного встречного она спросила, где дом Ондаля, и направилась к его дому. Увидев [его] старую слепую мать, она приблизилась и поклонилась ей, а потом спросила, где ее сын. Старая мать ответила: “Мой сын беден и низкого [звания], он не может стать близким благородным людям, а я сейчас почувствовала от Вас запах необыкновенного аромата, потрогала Ваши руки — они мягкие, как шелк, значит, Вы — из благородных (аристократов) в этом мире. По чьему наущению Вы пришли сюда? Мой сын не вынес голода и отправился в горы за корой от вяза”. Прошло немало времени, а [Ондаль] не возвращался, и тогда принцесса отправилась в путь и у подножия горы увидела Ондаля, несущего на плечах кору от вяза. Принцесса заговорила с ним о своем сокровенном [желании], но Ондаль разозлился и сказал: “Здесь не место, где должны ходить молодые женщины. Наверняка ты не человек, а злой дух или лиса-оборотень! Не смей подходить ко мне!” — и пошел дальше, не оборачиваясь. Принцесса вернулась одна и провела ночь у калитки из хвороста. На следующее утро она вновь вошла [в дом] и заговорила с матерью и сыном [о своем]. Ондаль заколебался и ничего не мог решить. Его мать сказала: /1406/ “Мой сын низкого звания и не может стать парой благородной женщины. Мой дом такой убогий, что не подходит для жилья благородной дамы”. На это принцесса ответила: “Древние говорили: ”Даже одну мерку зерна стоит смолоть, и даже один чхок полотна годится для шитья”. Если у нас одни и те же стремления, неужто непременно нужны богатство и знатность, чтобы объединиться?” Затем она продала золотые браслеты и купила [пахотную] землю и дом, рабов и рабынь, коров и лошадей, посуду и утварь — так она подготовила все необходимое для житья. Сначала купили коня. Принцесса предупредила Ондаля: “Смотри, не покупай коня у торговцев на рынке, а непременно купи из ванской конюшни, пусть больного или тощего, от которых избавляются. Мы его выходим”. Ондаль сделал так, как она сказала. Принцесса хорошо кормила [коня], и он день ото дня прибавлял в весе и набирался сил.

В Когурё обычно весной, в третий день третьего месяца, собирались для охоты у холма Аннан. Пойманных кабанов и оленей приносили в жертву Небу и духам гор и рек[1279]. И в этот день государь выехал на охоту. За ним последовали все сановники и воины из всех пяти округов. Направился следом и Ондаль, ехавший на своем откормленном коне. Он все время скакал впереди, и добычи у него также было много. Другие /1407/ такого не имели. Ван подозвал его к себе и спросил, какого он рода и как его звать. [Услышав ответ], он был крайне поражен и удивлен.

В это время император У-ди династии Поздняя Чжоу выслал армию, чтобы покорить Ляодун[1280]. Государь, командуя войском, развернул сражение на равнине у горы Ишань. Ондаль находился в авангарде и в стремительном бою (схватке) обезглавил несколько десятков [врагов]. Воспользовавшись его успехом, вся армия решительно атаковала и одержала большую победу. Когда стали определять заслуги, единодушно признали первые за Ондалем. Государь с радостью восклицал: “Это мой зять!” Подготовив церемонию приема, [ван] пожаловал ему звание тэхёна. С этих пор благосклонность [государя] и почести стали особенно щедрыми, а его (Ондаля) влияние и авторитет возрастали с каждым днем. Когда на престол вступил ван Янган[1281], Ондаль почтительно доложил: “Силла отторгло наши земли к северу от Хан[сона] и превратило в свои уезды и округа. Народ страдает и никак не может забыть государство своих отцов и матерей. Уповаю на то, что великий ван не сочтет меня глупым и непочтительным и предоставит мне войско, чтобы за один поход я смог вернуть наши земли”. Государь согласился. Отправляясь в поход, Ондаль дал клятву: “Если не верну нам [земли, расположенные] к западу от гор Керипхён и Чуннён, не вернусь [сам]”. Выступив в поход, сразился с войсками Силла у крепости Адансон, но был сражен (пронзен) /1408/ тучей стрел и погиб. Его хотели похоронить, но гроб нельзя было сдвинуть с места. Тогда пришла принцесса и, гладя руками гроб, проронила: “Вопрос о жизни и смерти уже решен. Увы! Пора расставаться!”.