неприятию, то тяжелое и легкое взвешиваются, как на [точных] весах, и правда и кривда проявляются ясно, как след шнура [от прибора для проведения тушью прямых линий].

/А коли так, то наказание и управление (уголовные законы) станут строгими, в государстве воцарится мир и покой так же, как было, когда Сунь Хун[1242] широко открывал двери своего дома или когда Цао Шэнь[1243] разливал вино и веселился со старинными друзьями за беседой и шутками. Так зачем же [Вам] было в суете принимать различные лекарства и напрасно тратить свое время, столь нужное для государственных дел?”

/Каккан [Чхунгон], поблагодарив за такие [слова], отослал лекаря, приказал отвезти себя во дворец к вану. Ван спросил: “Я, кажется, определил Вам срок [для отдыха] и лечения. Зачем же вы прибыли?” [Чхунгон] ответил: “Ваш слуга услышал слова *Нокчина, которые стали лекарством и уколами! Зачем мне отвар зуба дракона, когда [болезнь уже] прошла?!” — и тотчас же наедине передал вану [содержание разговора]. Ван сказал: “Как же радостно узнать, что, когда я, недостойный, стал правителем, а Вы — /1390/ первым министром, еще имеются люди, способные на такую откровенность! Об этом нельзя не известить чогуна (соправителя), а посему немедленно отправляйтесь во дворец Вольджигун!” Услышав об этом, чогун прибыл [во дворец] вана с поздравлениями и сказал: “Когда-то я слышал, что у просвещающего правителя слуги всегда откровенны и это является благом государства!”

/Позже, когда правитель (тодок) области Унчхон Хончхан поднял мятеж[1244], ван собрал войска, чтобы покарать его. *Нокчин, принимая участие в этом деле (в подавлении мятежа), стяжал заслуги, за что ван произвел его в тэачханы, но [*Нокчин] из скромности отказался.

Миру и *Юю. Оба они были когурёсцами. В двадцатом году правления вана Тончхона (246 г.)[1245] вэй[ский] цыси Юйчжоу Гуаньцю Цзянь с [огромной] армией вторгся [в Когурё] и взял крепость Хвандосон[1246]. Ван бежал[1247], но его преследовал вэй[ский] полководец Ван Ци, и, когда ван отступил в Южное Окчо и добрался до [перевала] Чуннён[1248], его армия почти полностью разбежалась. Подле него оставался только Миру из Восточного округа (Тонбу)[1249], который обратился к вану со словами: “Сейчас преследующие [нас] войска настолько близко, что положение кажется безвыходным. [Ваш] слуга просит разрешить ему вступить в смертельную схватку и задержать их, а ван [тем временем] сможет скрыться”. Затем [он] /1391/ собрал [отряд] смертников и с ними ринулся на врага, завязав отчаянное сражение. Ван едва спасся и добрался до горной долины, где собрал разбежавшихся воинов для своей охраны. К ним [он] обратился со словами: “Если кто [из вас] сможет найти Миру, тот будет щедро награжден”. Вперед выступил Ю Окку из Заднего округа (Хабу)[1250] и сказал: “Ваш слуга (я) попробует найти”. Вернувшись на поле боя, он увидел Миру лежащим на земле и принес его на своей спине. Ван уложил его (Миру) к себе на колени, и прошло немало времени, пока Миру пришел в сознание.

/Кружными дорогами, петляя в разные стороны, ван прибыл в Южное Окчо, но вэйские войска не прекращали преследования[1251]. Все расчеты (стратагемы) вана истощились, а положение ухудшалось, и он не знал, что предпринять. Тогда вперед выступил человек из Восточного округа [по имени] Юю и сказал: “Обстановка крайне угрожающая, но нельзя бежать и погибать [напрасно]. У [Вашего] слуги есть план: прошу разрешить взять еды и отправиться угощать вэйских воинов, чтобы воспользоваться удобным моментом и убить их военачальника. Если удастся замысел Вашего слуги, ван сможет внезапно ударить [по ним] и одержать победу!” Ван ответил: “Разрешаю!” Юю, войдя в вэйский лагерь, притворился, что сдается, и сказал: “Мой государь, совершив преступление перед Великим государством (Китаем), бежал к морскому побережью, но и там ему нет приюта, поэтому он решил явиться в лагерь вэйского войска и сдаться, чтобы вверить свою судьбу судье (сыкоу), но прежде послал меня, ничтожного слугу, /1392/ со скромными дарами угостить людей [великого полководца]”.

/После таких слов вэйский военачальник[1252] решил [сам] принять капитуляцию вана. Юю, прятавший кинжал в посуде с едой, вышел вперед, выхватил кинжал и вонзил его в грудь вэйского военачальника, а затем погиб и сам вместе с ним. В вэйских войсках сразу же началась паника. Ван, распределив свои силы по трем направлениям, внезапно нанес удар. Растерявшиеся вэйские солдаты не смогли построиться в боевой порядок и отступили через *Наннан (Лолан)[1253].

/Ван восстановил свое государство. При обсуждении заслуг самыми первыми были признаны Миру и *Юю. Миру в кормление (в качестве сигып) были переданы Когок и Чхонмоккок, Окку — Амнок и Тунурхавон. Юю был посмертно произведен в звание кусаджа, а его сын Тау — в звание тэсаджа.

Мённим Даппу[1254]. Мённим Даппу был когурёсцем. Во время правления вана Синдэ стал куксаном. Когда ханьский тайшоу (правитель области) Сюаньту Гэн Линь во главе огромной армии [снова] намеревался напасть на нас (Когурё)[1255], ван спросил своих приближенных, как [лучше] поступить — выступить ли в поход [против ханьцев] или защищаться? Общее мнение было таково: “Ханьская армия, полагаясь на свою многочисленность, пренебрегает нашими силами. Если мы не выступим в поход, то они еще не раз нападут на нас, /1393/ думая, что мы боимся. Но, поскольку в нашей стране горы неприступны, а дороги узки, один человек на защите горного прохода может противостоять десяти тысячам. Хотя ханьская армия многочисленна, она ничего не сможет сделать с нашей, поэтому просим отправить войска и противостоять им (ханьцам)”.

/Но Мённим Даппу сказал: “Не следует [этого делать]. Государство Хань большое, многолюдное. Ныне сильное [ханьское] войско находится в дальнем походе, и его наступательному порыву трудно противостоять сразу. К тому же правилом полководца всегда было: когда армия большая, то [нужно] наступать, а когда малочисленная — обороняться. Сейчас ханьцы переправляют свой провиант за тысячи ли, поэтому [они] не смогут продержаться долго. Если мы выроем глубокие рвы, возведем высокие валы и будем ждать их, опустошив все окружающие поля, то не пройдет и полного месяца, как они уйдут обратно, гонимые голодом. Тогда, ударив по ним сильным войском (подвижными силами), мы достигнем своей цели”.

/Ван последовал этому совету, затворился в крепости и упорно оборонялся, и ханьцы, штурмовавшие ее, не смогли одолеть [оборону]. Измученные голодом, их войска повернули назад. [Мённим] Даппу во главе нескольких тысяч всадников стал преследовать их и в Чвавоне[1256] навязал им сражение, в котором ханьская армия