— Это не твоя забота. И не моя. Но если тебя интересует мое мнение, то изволь. Думаю, в этом нет ничего сложного. Когда придет время, они дадут Молоху жертву. Дым выйдет. Его заключат в отдельную серебряную камеру, изолировав от тела. Оп-ля! Кларк окажется в распоряжении следователей. Кстати, и сам Молох они собираются изучать, чтобы потом использовать. Представляешь? Черная магия на вооружении армии США! Каково?

Мы стояли перед возведенной палаткой, глядя друг на друга.

— Мерфи, помоги Капуцину! — крикнул Ирбис.

— Все запомнила? — спросил Мерфи, не глядя в мою сторону.

— Иди, тебя зовут.

Он направился к Капуцину помогать возводить третью палатку. Я осталась в темноте одна. Приближается решающий момент, но что-то продолжало беспокоить, и я не могла разобраться в первопричине. Что? В плане Мерфи есть какой-то изъян? Какая-то дыра, которую мы не заметили? Честно признаться, он весь в огромных дырах, как сыр «Масдам». Стоит одному из персонажей спектакля отклониться от роли, и все пойдет кувырком. Я потеряю ключ от наручников. Мерфи не справится с Ирбисом и приобретет пулю в голове. Капуцин заметит меня, когда я буду перебираться из жертвенного шатра в палатку Кларка. Мы не успеем доставить тело до саркофага... Господи, да это провальный план! Нет, лучше не думать о неудаче, и тогда, возможно, у нас появится шанс.

И все-таки меня беспокоил не план. Предупреждающие уколы поступали из области, в которой располагается совесть. Я испытывала чувство вины перед Панголином, который еще жив и который отправится на заклание вместо меня. Еще было неловко перед Ирбисом... Нужно заткнуть голос своей совести. Как раз такой случай. На кону собственная жизнь.

Едва я подумала о риске для жизни, как в кровь прыснул адреналин. Закружилась голова, в глазах потемнело. Из ниоткуда возникла ослепляющая злость. Я сделала исполинский глоток воздуха и оперлась на палатку, в последнюю очередь думая о том, не рухнет ли ее конструкция. В рукаве моего свитера находится шприц, который снимет все вопросы. Нужно только вонзить иглу в плоть под черной водолазкой. В этом мое спасение. А сомнения и совесть — им только помеха.

Яростный ветер стегал ледяным бичом по площадке, на которой разбит бивуак. Тяжко придется, когда мы с Мерфи потащим тело.

— Алена-а, — позвал из палатки детский голос.

Я схватилась за лоб, причем шприц выскочил из рукава и ткнул в щеку иглой. Хорошо, что она закрыта колпачком.

Я расстегнула клапан тубуса и пролезла в палатку.

Внутри на нейлоновом полу сидел Максимка. В руках у него был гранатомет Чедвика.

— Ты как здесь оказался? — обессиленно пролепетала я.

— Тут дырка сзади. Я пролез в нее.

Я даже сказать на это ничего не смогла.

— Зачем тебе гранатомет?

— Я пришел на помощь.

Я глубоко вдохнула. Как мало кислорода в здешнем воздухе! Кажется, что невозможно расправить легкие.

— Я где тебе велела находиться?

— В монастыре, — растерянно ответил он.

— А здесь разве монастырь?! — рявкнула я.

— Тебя поймали. И я пришел тебя освободить! — провозгласил он, гордо вскинув подбородок.

Взяла его голову в ладони и крепко тряхнула, выбив из нее весь героизм. Мальчишечьи глаза сразу сделались испуганными, и мне доставило наслаждение увидеть в них испуг.

— Освободил уже один такой! Теперь его ошметки можно собирать по всему леднику.

Максимка нерешительно улыбнулся, сочтя мои слова за юмор. Я тряхнула его голову еще раз — так сильно, что он выронил трубу гранатомета.

— Это не смешно, маленький чертеныш! Совсем не смешно! Кем ты себя возомнил? Рэмбо? Ты никто, понял?

Он побледнел.

— Но я хотел помочь...

— Мне не нужна твоя помощь!

Он еще раз посмотрел на меня. И вдруг заплакал.

— Где мы встретимся?

— Мы больше не встретимся. Я не хочу тебя видеть. Ты меня достал!

— Но ты же обещала...

— Я забираю свое обещание.

— Я тебя люблю, — вдруг прошептал он. — Пожалуйста, не гони меня. Я очень хочу помочь.

Но меня это не проняло. И не могло пронять. Столько адреналина и гнева во мне сидело, что эти слова показались пустым сотрясанием воздуха.

— Вали отсюда! Немедленно! Чтобы духу твоего здесь не было!! И выброси эту железяку.

— Алена? — раздался снаружи голос Ирбиса. — С кем ты разговариваешь?

Я схватила этого плаксу и вытолкала через разрез. Как я его ненавижу! Уже собралась вылезти сама из палатки, но тут заметила оставшуюся на полу трубу. Поспешно выбросила ее наружу, застегнула разрез двумя скрепками и вылезла в другую сторону через тубус, навстречу майору, стоящему на пронизывающем ветру.

Он смотрел на меня, сложив руки на животе, словно католический священник.

— Что ты там делала?

— Проверяла, все ли в порядке.

— А разговаривала с кем?

— Ни с кем. Я молилась.

Он нерешительно кашлянул в кулак:

— Нам пора.

Смерзшийся снег звучно хрустел под подошвами. Ветер выл зверем в окружающей нас темноте. Я шагала к освещенному несколькими фонарями входу в черный шатер, сжимая в кулаке между указательным и средним пальцами спасительный ключ от наручников.

Удивительно, но я не чувствовала страха. И поджилки не тряслись. Дыхание было ровным, размеренным, словно я собиралась принять ванну. Из чувств— только уверенность и холодная ярость. И еще толика презрения к мальчишке, который плакал и что-то там лепетал о любви ко мне. Идиот. Хорошо, что я успела вернуть на место скрепки, которыми Мерфи замаскировал разрез.

Третья палатка была почти закончена. Капуцин взглянул на меня без интереса, подобрал какие-то вещи и отправился в палатку Кларка, очевидно, для того, чтобы соорудить ложе. А может быть, чтобы установить складной трон. Не знаю, как Кларк проведет тридцать минут без сознания, пока Молох будет пожирать жертву в черном шатре.

Мерфи нигде не было. Умничка. Его даже никто не хватился. Пока Ирбис приковывает меня наручниками, а Капуцин обустраивает палатку Кларка, он притащит тело Панголина.

Еще дышащего. Еще в сознании.

И что из этого?

От палатки Кларка до черного шатра оказалось двадцать три шага. Ого. Оказывается, я подсознательно вела счет.

Вход в шатер был застегнут на широкую пластиковую молнию. Здесь мы остановились.

— Ты можешь снять куртку? — попросил Ирбис— С вытянутыми вверх руками тебе будет неудобно в ней.