замешаны – особенно Берт – я в этом участвовать не хотел.

– Какой у тебя IQ? – спросил Седрик.

– Понятия не имею, – ответил Берни.

– В армии должны были проверять.

– Ну тогда ты сможешь выяснить это благодаря Закону о свободе информации, – сказал Берни. – К чему ты клонишь?

– Иногда люди бывают слишком уж умными, – сказал Седрик. – Такая вот у меня точка зрения.

– То есть?

– То есть: у нас есть признание подозреваемого. У подозреваемых нашли Принцессу – все благодаря вам. Рядом с их стоянкой нашли закопанное тело – тоже благодаря вам. Мы нашли транспортное средство, использованное при похищении – зеленый пикап. Не бывает идеальных расследований, но есть расследования, проведенные хорошо, и в таких расследованиях количество улик рано или поздно достигает переломной точки. По моему мнению, мы этой точки уже достигли. Словом, Берни, не надо слишком мудрить. Дело солидное, – Седрик подобрал то, что осталось от мяча, и бросил его еще раз. На этот мяч полетел не очень далеко, и не отскочил от земли, а просто приземлился с мягким стуком. Я неторопливо подошел к нему и взял в пасть.

Да, совсем недалеко – я все еще слышал их разговор.

– Ни идентификационного номера, ни регистрации, ни номерных знаков, – говорил Берни.

– Водитель Боргезе… – Седрик раскрыл какое-то устройство и принялся нажимать на кнопки. – Руи Сантос приехал, чтобы взглянуть на пикап. Он его опознал, а также сказал, что не помнит никаких номерных знаков на транспортном средстве, в котором приехали водители.

– Тогда почему он не вспомнил его раньше?

– Такое случается.

– А что насчет Нэнси Малон, тренера?

– Сказала, что цвет вроде бы похож, но в остальном она не уверена. Как по мне, она все еще немного травмирована произошедшим.

– В каком смысле?

– Много плачет, все в таком роде.

– Нэнси?

– Тебя что-то в этом удивляет?

– Не похожа она на такой тип людей.

– Тип людей, которые расстраиваются из-за жестокого преступления, произошедшего прямо у них на глазах? А бывает другой тип людей? – Седрик пристально посмотрел на Берни, и Берни пристально посмотрел на него в ответ. – Не все такие черствые, как ты.

– Если ты думаешь, что я черствый, то ты неправильно выбрал работу.

– Не надо на меня кидаться.

– Я не кидаюсь на тебя, Седрик. Просто пытаюсь удержать.

– От чего?

Мне не понравился тон, которым они разговаривали, хотя я и затруднялся сказать, чем именно. Вдруг я обнаружил, что разжевал остатки теннисного мяча и, возможно, их проглотил.

Сразу же после этого я почувствовал себя как-то нехорошо.

– От совершения большой ошибки, – сказал Берни. – Сьюзи Санчез все еще пропала без вести, помнишь? А это значит, что мы все еще можем ошибаться. Серьезно ошибаться.

– Мне не нужно, чтобы ты за мной присматривал, – сказал Седрик. – И о Сьюзи напоминать тоже не нужно. Сегодня утром мы предложили Крэшу сделку – снизить обвинение до непредумышленного за любую информацию.

– И что?

– Его адвокат был с ним в комнате – Крэш и Турман сразу же потребовали защиту – и практически прямо велел ему согласиться на сделку, но Крэш сказал, что он ничего не знает и никогда не слышал о Сьюзи. Затем он разразился тирадой о том, что сделает с Диско, если тот когда-нибудь попадется ему в руки.

– Может быть, он говорит правду, – сказал Берни.

– Хочешь сказать, что во всем, что случилось в Клаусон-Уэллсе, виноват один только Турман?

– Возможно, но я не это имел в виду.

– Тогда что?

– Сделай для меня одну вещь, – сказал Берни. – Даже близко не подпускайте шерифа Рио-Локо ни к Крэшу, ни к Турману.

– Не могу этого обещать, – сказал Седрик. – Но я буду в комнате вместе с ним.

– И дай мне знать, если он или помощник шерифа даже просто захотят с ними увидеться.

– Помнишь вашу маленькую ссору? – спросил Седрик. – Она не помогает тебе здраво думать.

Тишина. Берни слегка выпятил подбородок, и Седрик сделал то же самое.

– Кроме того, – сказал Берни, – если вы найдете винтовку, мне нужно об этом знать.

– Это три вещи, Берни. А ты сказал про одну.

Я зашел за мусорный бак и вытошнил то, что осталось от теннисного мяча, и после этого почувствовал себя лучше.

Некоторое время мы ехали молча. Потом Берни сказал:

– Миллиона два-три. Господи. Вот и вся история.

Правда? Вся история? Я ничего не понял, и потому подождал продолжения. Его не последовало. Может быть, тогда музыку поставить? Но Берни и ее не включил. Его руки крепко сжимали руль, да так, что костяшки пальцев побелели.

– Нужно сделать шаг назад, – говорил он. – и посмотреть на общую картину. Почему мне всегда нужно себе об этом напоминать?

Берни отлично умел задавать вопросы, мог любого человека заставить нервно ерзать на стуле – что для нас всегда оборачивалось успехом. Однако иногда он применял эту способность против самого себя, и это было плохо. Я немного подвинулся и положил лапу ему на ногу.

– Чет, я за рулем.

Я убрал лапу.

– Прости, приятель, – сказал он и потрепал меня по голове. – Просто это дело такое… – его голос затих. Мы ехали по центру города. Тени небоскребов косо ложились поперек улицы, закрывая небо, из-за чего я чувствовал себя словно в клетке.

– Общая картина, – сказал Берни, когда мы повернули за угол и подъехали к огромному куполообразному зданию, которое я сразу узнал – Метро Арена. – Общая картина – Сьюзи не было в машине. Это значит, что она где-то там, Чет, я это чувствую.

Однажды я был в Метро Арене – еще до того, как хоккейная команда уехала из города, мы с Берни работали над делом, связанным с каким-то сумасшедшим фанатом. Хоккей – самая странная игра, которую я когда-либо видел. Не имеет никакого смысла, плюс все фанаты оказались сумасшедшими. Я точно не помню, но, может быть, нам даже не удалось найти нужного сумасшедшего фаната и закрыть дело, что случалось очень редко, почти никогда. Кроме того, мне пришлось выйти на лед, предположительно – чтобы получить угощение. Лед! Позвольте сказать вам: больше никогда. Одного раза было более чем достаточно. К тому же, от игроков очень плохо пахло, а шайба была не слишком-то и вкусной.

Парковка Метро Арены была огромной, и в данный момент – почти пустой, с одними только бесконечными рядами металлических фонарных столбов. По какой-то причине вид всех этих фонарных столбов заставил меня начать волноваться. Как только мы вышли из машины, я пометил сначала один, потом второй, потом еще, и…

– Чет! Ну бога ради!

Мы направились к большим дверям, ведущим внутрь здания. Прежде чем нам удалось к ним подойти, распахнулась дверь