– Может быть, за ней следят?

– Кто? Вокзальные бомжи?

– Нет, из Егорьевска.

– Ее тормознули бы в пути и уж, конечна, не дали бы довезти посылку. Давай глянем, что там, в коробке из-под торта.

– Прямо здесь?

– Самое лучшее место. Туг никого ничем не удивишь, если только французский коньяк из стаканов распивать не станешь. Здесь можно собрать и разобрать пулемет, и никто на тебя внимания не обратит.

Он развернул коробку из-под торта, и на стол выпали три парика и плотный конверт. Загадку париков решили отпечатанные фотографии. В приложенной записке говорилось, что негативы и подробное письмо от Метелкина лежит в ячейке камеры хранения на Курском вокзале.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Настя.

– Рождественские подарки в конце июля не дарят. Значит, это не для нас предназначено, а для исследования. Но тут все достаточно понятно. Видишь этих ребят на снимках?

– Да, двоих я узнала. Это они разъезжали на «джипе» и стреляли из автоматов.

– Вот и подтверждение наших первичных выводов. Здесь они убийцы, а в Кинской пустоши – монахи. Вопрос в другом – кто их убил? Ответ простой – они себя засветили. Ты как свидетель их узнала. Монастырь сбрасывает концы в воду.

Теперь их за руку не схватишь. Правда, и раньше это сделать было невозможно.

Чего же они так боятся? Не содержат же они в своих кельях притоны! Мне это очень не нравится.

– Монахи в париках с наклеенными бородами. И что, игумен тоже фальшивый? – удивилась Настя, разглядывая парики.

– Навряд ли, среди стада всегда найдется паршивая овца. Только кто из них ряженые, а кто истинные – узнать непросто.

– А мне кажется, что очень просто.

– Дергать каждого за бороду?

– Нет, можно проще. Парики сделаны из натуральных волос безукоризненно, а любой уважающий себя мастер всегда ставит клеймо на своем изделии. Фирменный лейбл. Вот он.

Настя вывернула парик наизнанку и показала пришитый к сетке кожаный кругляшок размером с пятидесятикопеечную монету.

– Тут веточка с листочками и вензель из трех букв «ДМК», очевидно, инициалы. Но они посажены одна на другую, и какую читать первой, я не знаю.

Фамилия, имя, отчество. Фамилия может начинаться на любую букву. Вот и гадай…

– Гадать не надо. Не так много в Москве мастеров, изготавливающих парики.

По пальцам пересчитать можно. И работа у них ручная, штучная. Если такой мастер получил заказ на десяток париков, то он этот день запомнит на всю жизнь. Каждый такой паричок стоит не меньше трехсот-пятисот долларов, а то и дороже.

– И с чего мы начнем?

– Сначала получим сопроводительное письмо на вокзале, а потом найдем фирму, где делают шиньоны, косы и парики, там должны знать кустарей-одиночек, а может быть, и сами делали. В крайнем случае обратимся на киностудию. Мне там уже делали однажды паричок. Короче говоря, найдем. Главное – искать, а не гадать на пивной пене.

Они сложили свои пожитки в сумку и вышли на улицу, где их поджидал «БМВ».

– Ты обратил внимание на татуировки, которые Женька снял отдельно?

– Да.

– А у Митрофана такая же на плече. Ты видел?

– Знаю-знаю, и еще кое у кого видел. У тех ребят, что за тобой охотились.

Но сейчас нам не об этом думать надо. Пусть над этим ломает голову Марецкий.

Для продолжения разговора пришлось набраться терпения и подождать, пока женщина выплачется. Видеть перед собой фотографию застреленного мужа и при этом держать себя в руках невозможно.

Может быть, Мухотин и не стал бы так сразу вываливать снимки на стол, но он вовсе не был уверен, что его интуиция сработала на сто процентов. Эти фотографии он взял с собой для очистки совести, лишь для того, чтобы отбросить в сторону одну из несостоятельных догадок. И уж никак не думал, что попадет в точку. У него имелась единственная зацепка, труп с простреленной головой, который дети нашли в подвале пятнадцатого июня, то есть на следующий день после того, как инженера Хомутова сбила машина. Какая связь? За день до гибели Хомутов трижды без сопровождения своей секретарши ходил к начальнику сбыта.

Вечером того же дня они встречались где-то на нейтральной почве. Это место Мухотин сумел вычислить. Они ходили в ресторан «Якорь». Официант опознал Хомутова по фотографии. Он также описал еще двоих мужчин компании Хомутова.

Они ему оставили солидные чаевые, чему официант очень удивился. Он сказал так: «Не сомневаюсь в том, что эти трое – солидные дельцы я совершали какую-то сделку. Отдельные слова до меня доходили, у нас тут тесновато, зальчик небольшой, слышимость хорошая, а они были возбуждены. Очень часто повторяли слово „компромисс“. Но, как я понял, они так и не нашли общего языка и разошлись рано, оставив на столе всю выпивку и не дождавшись горячего. Оплатили все я еще пятьсот рублей сверху. По столичным меркам, может, и нормально, но по тульским перебор».

На следующее утро в девять тридцать погибает инженер, а следом за ним в десять тридцать начсбыта Фаталин уходит с работы и исчезает. С Хомутовым все понятно, но Фатаяин работал в связке с теми; кто по подложным документам вывозил оружие с завода. Логичней предположить, что у Фаталина сдали нервы и он решил удрать. Правда, он мог сделать это без такой спешки и поставить в известность семью. Это и смутило Мухотина. Он вновь поднял сводки происшествий и наткнулся на неопознанный труп, найденный детьми в подвале. Ему с большими трудностями удалось получить дело в архиве. Пришлось идти на всякие ухищрения и увертки. Он знал, что ему нельзя привлекать к себе внимание, иначе все его старания пойдут насмарку.

Копии фотографий убитого он сумел размножить, а из дела понял, что кому-то из руководства прокуратуры вовсе не хотелось заниматься разбирательством. Труп отправили на кремацию через сутки и оформили убитого как бомжа. На тот момент в УВД лежало пять зарегистрированных заявлений об исчезновении людей. Никому труп предъявлен не-был. Сплошные умышленные нарушения. Заявление о пропаже принимается на третьи сутки, и люди имеют право осмотреть все трупы, находящиеся в моргах. А если труп сжигается через сутки, то жена Фаталина никак не могла его увидеть.

Понимая всю подоплеку дела, Мухотин все же рискнул сунуть свой нос куда не следует. О последствиях он не думал. Нельзя всю жизнь прозябать и делать вид, что ты чего-то стоишь. Если ты следователь, так будь им на деле, а не только на бумаге под красной корочкой. Так он решил сам для себя, так он обещал Метелкину. Обратного пути у Мухотина не было. Он сжигал за собой мосты. Еще день-два активности, и его подцепят на крючок.

– Кто же мог его убить? – спросила женщина, вытирая слезы.

– Это я и пытаюсь выяснить. Но одному очень трудно, Таисия Степановна. Вы должны мне помочь.