меня за шею, потащила вниз, я не успел среагировать. Только вытолкнул Артемиду из-под удара.

— Адриан! — богиня попыталась поймать меня за ладонь, но опоздала. Там, где я стоял секунду назад, осталась лишь гладкая поверхность. Короткий переход по кровавой кишке, показавшийся вечностью, и вот я уже лежу, прижатый спиной к раскаленному от близкой лавы камню.

Глаза слепило от яркого света, а череда близких взрывов раздирала уши. Мне потребовалось пара секунд, чтобы осознать, что черная громада Тифона — еще недавно столь далекая — теперь нависала прямо над моей головой. Где-то сверху слышался яростное ржание коней, лязг стали, певучие крики Аполлона… Кажется, ему приходилось несладко. Впрочем, уже через мгновение мне стало не божественных проблем.

Железная хватка сдавила горло. Длинный зеленый хвост обвил тело, мгновенно выдавив воздух из легких, а в лицо ударил ядовитый смрад из пасти Ехидны.

— Ты до-с-с-ставил мне много неприятнос-с-стей, принс-с Аида, — Прекрасное женское лицо исказила гримаса гнева, который тут же пропал, сменившись довольный улыбкой победителя. — Но им пришел-с конес-с. Как и тебе-с…

— Эй, уродина! — знакомый женский голос прозвучал буквально в метре.

Ехидна вскинула глаза, радость на лице мгновенно сменил страх.

— Ты-с! Сдес-сь?! Но…

— Да. Здесь, — Персефона сжала кулак и «БАЦ!» со всей силы зарядила Ехидне в челюсть. — Руки прочь от моего сына!

* * *

Аполлон постепенно начинал уставать. Сверкающие стрелы слетали с тетивы одна за одной, каменная шкура Тифона даже треснула и кое-где сыпалась на землю крошкой, но чудовище все никак не желало сдаваться! Наоборот, тот только зверел.

Мощный удар заставил бога спрыгнуть с колесницы на землю. Жалобное ржание огненных коней возвестило, что те пали жертвой мгновенно накинувшихся на добычу щупалец. Но даже лишившись поддержки, Аполлон не потерял в скорости. Он кружил вокруг Тифона как охотничий мастиф, выпуская в полет стрелу за стрелой. Смертный глаз больше не мог уследить за богом, его движения буквально размывались на ходу.

Но Тифон был быстрее. Прошло то время, когда золотые стрелы с шипением вгрызались в шкуру твари. Теперь он ловил их на лету, щупальцами выхватывая сгустки сверкающей энергии в воздухе. Внезапно лапа чудовища с поразительной скоростью метнулась вниз, врезавшись в бога с силой товарного поезда.

Бог Света попятился, с трудом принимая удар на сверкающий золотом щит. Атака застигла его врасплох. Кое-как восстановив равновесие, бог ткнул мечом вперед, нанизывая на лезвие черное, слизкое щупальце. Даже сейчас, в момент опасности, движения Аполлона оставались грациозными и плавными, бог будто танцевал смертельный дуэт.

Вот только Тифон был неумолим. Удары сыпались один за другим, каждый бил как кувалда. Аполлон отбивался изо всех сил. Ответные взмахи мечом с жужжанием резали воздух, на метры выжигая тусклый ландшафт Подземного Мира.

Поединок бога и чудовища, битва достойная хроник.

А затем… Затем бог отвлекся. Всего на мгновение, но его оказалось достаточно. Щупальце, крохотное и совсем тонкое — потому Аполлон и оставил его без внимания — ухватило бога за белоснежный сандалий и... дернуло. Аполлон оступился, опустил щит. Ровно в этот момент Тифон нанес удар.

Земля треснула. Разошлась в стороны, выпуская на волю новые столпы магмы. Аполлон отлетел назад и с грохотом врезался в землю. Золотая кровь толчками выплескивалась из длинной раны на голове.

Жуткий, безумный крик пронзил поле боле. Зажимая рану ладонью, Аполлон с трудом поднялся на ноги. Его конечности тряслись, а глаза застилало безумие. Бог Света потерял свое главное сокровище, свою гордость и отраду. Идеального, божественного лика не стало, только уродливое месиво вместо правой половины лица.

Тартар затопил свет. Из раненого бога в стороны выплёскивались золотые жгуты, раздирая скалы, дома и попавших под удар тварей. Тело Аполлона рвануло вверх, оно росло с каждым всплеском энергии. Пара мгновений и он уже доставал Тифону до пояса. Не просто бог, мускулистый великан из золота и света.

Аполлон готовился нанести свой последний, самый страшный удар. Выложиться полностью.

И опоздал. Массивные, уродливые лапы рванули вниз и с тошнотворным хлопком сомкнулись на голове бога. Сжали его в тиски. Аполлон боролся, с отчаянием сражаясь за свою жизнь. Раз, и золотая сила с бурлением вырывалась из огромного тела и окатила энергией тварь. Шкура Тифона зашипела от жутких ожогов, но… Бесполезно. Тот держал крепко. Последний отчаянный вопль, и «Крак!», с оглушительный треском голова Аполлона, бога Света и Музыки, одного из Двенадцати Олимпийцев… треснула.

Тело рухнуло на землю, свет в голубых глазах потух. На поле боя воцарилась звенящая тишина. Греки, твари Ехидны и «Проклятые Кровью» молчали как один, не в силах поверить в увиденное. И в этой холодной, мертвой тишине громом звучал победный рев Тифона.

* * *

За несколько минут до…

— Вставай, Адриан, — Персефона протянула мне руку и рывком подняла на ноги.

— Мам, я…, — я запнулся. Взгляд богини мгновенно напомнил об изменениях, коснувшихся моего тела. Больше не ребенок, взрослый мужчина с культей и черными глазами. Мне хотелось объясниться, рассказать о принцессе, но я молчал, только бессильно ловя новыми глазами взгляд матери.

Я ожидал увидеть разочарование. Брезгливость, удивление, даже страх… И не находил.

— Все в порядке, Адри. Потом расскажешь, — Персефона тепло улыбнулась и прижала меня к себе, крепко, как это может сделать только матерь. Женщина гладила меня по голове и шептала на ухо успокаивающие слова, смысл которых проносился мимо. Меня… застилали эмоции. Мерзкий, холодный комок в груди рассосался, а по телу быстро разливалось приятное тепло. Персефону не волновали черные глаза и внезапно постаревший сын. В отличии от прошлых родителей, она была готова принять меня таким, какой я есть. И не собиралась отпускать.

— Все в порядке, мам, — наконец выдавил я, отстранившись в сторону. — Я в порядке.

— Знаю, — снова улыбнулась Персефона. В ее глазах мелькнула гордость, мгновенно сменившись решительностью, когда богиня с холодным выражением лица повернулась к Ехидне. От удара тварь отшвырнуло в сторону и, перевернув пару раз, с силой приложило об острый каменный выступ. Недостаточно, чтобы нанести серьезный ущерб, но больно ей точно было. Ехидна раздраженно шипела, с ненавистью трогая раздвоенным языком длинную царапину на прекрасном лице.

— Ты пожалеешь, богиня-с, — проскрежетала Ехидна, словно гремучая змея приподнимаясь на хвосте в воздух. На свет показались длинные ядовитые когти. Древнее чудовище угрожающе махнула лапой. — Подходи-с!

— Сама подходи, — хмыкнула Персефона, принимая боевую стойку. Я только сейчас осознал, что в спортивной