– Нам постоянно не хватает техническогоперсонала, – пояснил он, – санитарки оформляются в одно отделение,потом работают в трех, четырех, как договорятся. Их официально берут туда, гдеесть свободное место, а фактически они работают там, куда позовут. Эта ЗинаидаСеменовна могла числиться у нас, а полы мыла, допустим, в урологии.

– Санитарки свободно перемещаются по всемкорпусам?

– У нас же не тюрьма! – возмутилсяМясоедов. – Мы ограничиваем только посетителей, для них есть определенныечасы, а персонал абсолютно свободен!

– Белый халат купить нетрудно, –покачал я головой, – его любой приобретет, наденет и начнет разгуливать поклинике.

Мясоедов выдвинул ящик стола, достал оттудабеджик с прищепкой и сказал:

– У нас система беджей, их выдают в отделекадров. Видите – имя, фамилия, отчество, должность и фото. Но, самое главное,таким пропуском можно открыть двери в отделения и лаборатории. Надо толькоприложить его к считывающему устройству. Даже если человек и наденет белыйхалат, его остановит секьюрити на центральном входе. Если же каким-то образомпосетитель минует охрану, то в отделение он не войдет. У нас очень строгоследят за мерами безопасности. Посещения разрешены с шестнадцати довосемнадцати, в остальные часы вход запрещен.

– Значит, сотрудник с беджем можетпроникнуть везде?

– Да.

– Днем и ночью?

– Больница никогда не спит, –отметил Петр Федорович.

– Разрешите? – Лика всунула голову вкабинет. – Я узнала про Чижову.

– Говори, – обрадовался Мясоедов.

– Была такая, но не у нас, а в гематологии.Умерла недавно, – отрапортовала Лика.

– Вы, случайно, не узнали адрес родителейдевочки? – поинтересовался я. – Где прописана мать?

Лика ответила.

– Не-а, малышка из детдома.

– Петр Федорович, – влетела вкомнату еще одна девушка в форме медсестры, – Корчагины пришли!

Хирург быстро встал.

– Я вынужден откланяться!

– Скажите, как связаться с Нелей? –спросил я.

Но Мясоедов, очевидно, не услышав вопроса,быстро пошел к выходу.

– Петр Федорович, – попытался яостановить хирурга, – одну секундочку.

– Не могу, голубчик, – на ходубросил врач, – поговорите с Ликой, она ответит почти на все ваши вопросы.

– Вам о Неле рассказать? – сгорящими глазами завела Лика. – Она себя не утруждает! Появляется редко,зато денег гребет! Вон там спецпалаты! Знаете, сколько они в день стоят?Офигенных бабок! Думаю, немалая их часть прилипает к лапам Самойленковой.

– Петр Федорович говорил, что онапомогает детям из приюта. – Я решил еще сильнее разозлить Лику.

Девушка оглянулась, схватила меня за рукав ипотащила по коридору.

– Ох уж этот детдом, – с чувствомвоскликнула она, когда мы очутились на лестнице, – не так часто ребята изнего сюда попадают. Вы можете написать правду?

– Постараюсь, – кивнул я, – ачто?

Лика села на подоконник.

– Неля очень хитрая. Петра Федоровичадаже младенец вокруг пальца обведет! Мясоедов Самойленкову идеальной считает.Ну да, она сюда платных больных заманивает, процент с каждого имеет. Да ещесиротам помогает.

– Очень благородно, наверное, Неля любитдетей!

– Как собака палку, – вспылилаЛика, – она ими торгует.

– Воспитанниками интерната? –поразился я. – Кто же их покупает?

– Люди, – загадочно закатила глазамедсестра. – Знаете, как трудно здорового ребеночка найти! Я давно заНелей слежу! Между прочим, я пашу тут уже десять лет, когда пришла,Самойленкова вовсю в отделении работала, платные палаты здесь с незапамятныхвремен, еще когда их открывать было нельзя.

– Я думал, вам двадцать лет, –абсолютно искренне сказал я.

– Спасибо за комплимент, –усмехнулась Лика, – в прошлом месяце мне четверть века стукнуло.

– И откуда десятилетний стаж?

– Я пришла к Мясоедову на практику измедучилища, сначала по вечерам техничкой подрабатывала, потом меня среднимперсоналом оформили. Да только речь не обо мне. Я поняла, как Неля действует!Смотрите. Она привозит ребенка из детдома, как правило, здорового. Физически онвполне нормальный, видно, их там хорошо кормят, да и одевают неплохо. Нопсихически – беда. Все в истерике! Совсем маленькие – спят. Думаю, она ихснотворным накачивает, те, что постарше, угрюмые, или плачут, или тупо молчат.В палаты к ним ходят только два врача, есть у нас дико противные бабы. И чтоинтересно – никаких медсестер. Доктора сами уколы ставят.

– Странно, – согласился я.

– Ну прям ваще, – закивалаЛика, – за фигом таких детей в хирургии держать? Их надо в другое местокласть. Но не это самое интересное! Через два-три дня к сироткам приемныеродители приходят. Во! Поняли?

– Не совсем.

– Ну нельзя же быть таким тупым! –возмутилась Лика. – На здоровых сирот очередь стоит! Вокруг многобесплодных пар, но никто не желает с инвалидами возиться, ждут нормальногоребенка, без дефектов, а такого можно годами искать. Ну кто в приют попадает?Какая у малышей генетика? Алкоголики, наркоманы, проститутки – разве от ниххороший ребеночек родится? Вот Нелька и прочуяла малину! Никакая она неблагодетельница. Служит и у нас, и в приюте. И если в интернат нормальный ктопопадает, живо его сюда привозит. Устроит на койке, в истории болезни ужасовпонапишет и звонит клиенту, небось говорит: «Есть здоровый ребенок. Платите изабирайте!» Крутой бизнес!

– В ваших рассуждениях отсутствуетлогика, – отметил я. – Зачем здоровых детей привозить в клинику?Намного проще отдать их приемным родителям прямо в Центре.

Лика спрыгнула с подоконника.

– Ну вы даете! А очередь из усыновителей?Люди ж следят! Узнают, что здоровый ребенок в обход их кому-то достался, такойкипеж поднимут. Не, она ловко все придумала. Малыш в клинике, в его карте жутьчерная, а по сути он здоров. Деньги на бочку – и гуляйте с сынишкой, никто невозникнет, потому что на инвалида желающих нет. Напишите правду, но только меняне упоминайте!

– Как можно связаться с Самойленковой?

Лика наморщила лоб.