Поживем – увидим.

– Мы с ребятами проработали ту песню, что ты дал мне в прошлый раз. До трех ночи не спали, – говорит он мне. – Думаю, кое-что получилось.

Я киваю, но на самом деле мне сейчас немного не до того, что он говорит. Мыслями я где угодно, но только не здесь. Все еще не имею ни малейшего представления, как признаться во всем Райен.

Боже, да она же убьет меня.

Иду через парковку к воротам парка, Дейн идет со мной.

– Что ты делаешь? – спрашивает он. – Переезжаешь обратно домой?

– Скоро я туда вернусь, – отвечаю. – Но для начала мне нужно кое-что доделать здесь.

– Тебе помочь?

Я оглядываюсь через плечо.

– Если хочешь, можешь пойти и взять еще коробки.

Он бежит к машине, забирает оставшиеся коробки, которые я привез из гаража, и мы идем через старый парк.

Когда я решил прятаться здесь, взял с собой не так много вещей, так что на то, чтобы их собрать, нужно не много времени. Но я не спешу.

На самом деле не хочу уезжать, но не могу больше оставаться здесь как Мейсен Лоран. Это имя я взял с потолка месяц назад, когда просил двоюродного брата помочь мне с подделкой водительских прав и школьных записей. Я просто сохранил свои инициалы.

Когда люди – точнее, два человека – узнают, что я Миша Лейр, игра закончится.

А я больше не могу ее обманывать. Все не должно было зайти так далеко.

У меня нет друзей. Вчера, когда услышал эти слова и увидел ее глаза, я себя возненавидел. Что она подумает завтра, когда узнает, что ее лучший друг воткнул ей нож в спину, глядя прямо в глаза?

Мы с Дейном спускаемся по лестнице внутри павильона. Я подхожу к противоположной стене и нажимаю на выключатели. Помещение озаряет свет, и мы направляемся в глубину длинного коридора, к комнате, где я соорудил себе жилище.

– Не знаю, как ты здесь спал, – бормочет Дейн. – Тут же как в фильме ужасов.

Я усмехаюсь. Да, здесь определенно жутковато, но…

– Честно говоря, я как-то об этом не задумывался.

Решил, что тут недалеко до Фэлконс Уэлл, что меня едва ли здесь найдут – то есть я так думал – и что у меня есть прекрасные воспоминания об этом месте: мы с Энни ходили сюда в детстве.

Я захожу в комнату, Дейн идет за мной. Сделав несколько шагов, зажигаю лампу на прикроватном столике.

– Ого, – говорит Дейн.

– Что?

Я поднимаю глаза, следую за его взглядом, тут же понимаю, что он имеет в виду, и на секунду у меня перехватывает дух.

Какого…

– Какого черта ты здесь такое натворил?

Я медленно разворачиваюсь, глядя на кучу рваной бумаги, разбросанной по всей комнате. Плакаты сорваны со стен, одежда разбросана по комнате, стол со свечами перевернут, а все вещи валяются на полу.

Пульс отдается в шее с такой силой, будто вены пытаются вырваться наружу через кожу.

– Это не я.

Я наклоняюсь, поднимаю горсть бумажек с пола и вижу свое имя внизу каждого письма. Некоторым из них уже год или два, еще одно я писал в средней школе. Точно знаю, потому что мое имя могут носить представители любого пола, а письма я подписывал «Миш.», чтобы имя не звучало как девчачье.

Письма, которые я посылал Райен. Они были у нее. Как она…

Желудок сводит, и я вздрагиваю, понимая, что оказаться здесь они могли только по одной причине.

– Что это значит?

У меня начинает кружиться голова, но я поднимаю ее и смотрю туда, куда он показывает. Огромные буквы, написанные черной краской, смотрят со стены прямо на нас.

Ты обманул меня? Так берегись и жди.

– Вот дерьмо.

Не могу сдвинуться с места. Это кусочек текста из одной моей старой песни, которую Райен помогала мне писать.

Заглядываю на полку под столиком у кровати и вижу, что вещи, которые там хранились, вытащены. Достаю папку, где лежали некоторые письма – мои самые любимые, которые я перечитывал, – но даже не успев открыть ее, понимаю, что она слишком легкая.

– Нет, нет, нет, нет… – Открываю папку и заглядываю внутрь.

– Что это?

– Черт! – кричу. Не осталось ни одного письма. Я швыряю папку в дальний угол комнаты. – Черт!

– Что такое? Кто это сделал?

Господи Иисусе. Я встаю и тру руками лицо. Она знает, кто я, она нашла свои письма и вернула их мне.

Разворачиваюсь и выбегаю в коридор.

– Миша! – кричит Дейн.

Но я не останавливаюсь. Поднявшись по лестнице, пробегаю по первому этажу, выбегаю на улицу и несусь через парк.

Она меня выслушает. Она поймет. Этого не должно было произойти.

Лезу в карман джинсов за ключами, прыгаю в машину и выезжаю из парка на шоссе.

Письма. Проклятье! Зная характер Райен, я уверен, что они уже покоятся на дне мусорного ведра, изорванные на мелкие кусочки. Черт!

Одной рукой крепко сжимаю руль, а другой протираю глаза. Дорога как в тумане. Пытаюсь дышать ровно.

Эти письма для меня – все. В них мы с ней – дети, которые пытаются разобраться, кто они, и преодолевают первые трудности. В них я только еще начинаю влюбляться в нее и осознавать, как сильно она мне нужна. В них мои песни. Они – часть меня.

Вся история наших жизней в этих письмах. В них все те прекрасные слова, что она мне говорила, слова, которые перевернули мой мир с ног на голову.

Живот скручивает. Теперь их нет. Боже, помоги мне…

Если Райен не согласится меня выслушать, не знаю, что мне делать.

Десять минут спустя наконец паркуюсь на обочине напротив ее дома. Выключив зажигание, выпрыгиваю из машины и бегу к двери.

В доме темно и тихо, в час ночи это не удивительно. Но когда приподнимаю горшок с цветком, ключа там не оказывается. Я сжимаю руки в кулаки.

Затем обхожу дом, проверяя, не поднимаются ли окна, а потом замечаю лестницу на боковой стене дома и останавливаюсь. Глядя наверх, не вижу света в окне Райен.

К черту все. Если ее нет дома, подожду.

Начинаю подниматься.

Забравшись наверх, выхожу на крышу и иду к ее окну. В комнате кромешная тьма, но я слышу музыку. Играет песня „True Friends“ группы Bring Me the Horizon. Времени сомневаться у меня нет.

Приподняв окно, просовываю в него ногу, ставлю ее на пол и проскальзываю внутрь.

И тут же чувствую ее присутствие.

Встав в полный рост, слышу вдох и разворачиваюсь, замечая ее темный силуэт. Она сидит поджав колени в углу комнаты.