– Ох, Виталий, аукнутся нам эти двадцать тонн и приоритет! – вернувшийся из салона Верочкин сел в свое кресло, нацепил головную гарнитуру и посмотрел прямо в глаза командиру. – Может, десятью обойдемся и без приоритетного обслуживания? Нас же коммерческий директор компании со света сживет!

– Посмотри-ка по справочнику длину ВПП в Якутске, – словно не слыша напарника, распорядился Малашин. – И почему не докладываешь – как там в салоне?

– А что там может быть? – пожал плечами Верочкин. – Один доктор вообще в сердечных делах ни бум-бум, он иглотерапевтом оказался. Второй, который с опытом работы в кардиологии, и медсестра хлопочут вкруг страдальца. Напичкали таблетками, какие были, даже укол вкатили. Доктор обещал подойти сюда, как только сможет. Да, насчет ВПП: у Якутска она два тысячи четыреста метров. Можем не вписаться, командир: топлива еще и наполовину не выработали!

– Запроси погоду у Якутского КДП. Если сухо – как раз хватит полосы.

– А если мокрая полоса? – тут же отреагировал напарник.

– Если дождь, то придется после посадки реверс двигателей некомфортный для господ пассажиров включать, – невесело усмехнулся Малашин. – Сливать топливо некогда уже…

* * *

Генрих поперхнулся очередной чашкой кофе, плюхнул ее на стол так, что половина черной жижи расплескалась:

– Звонок из диспетчерской, дядя, – он оглянулся на Самсонова. – На скорую звонят!

– Ну и чего ты нервами бренчишь? Принимай звонок! Ты же слушал их, знаешь – как отвечать надо! И связь громкую включи, послушать хочу!

– Ага… – Генрих вытер потные ладони о джинсы, щелкнул тумблером. – Скорая-четыре слушает!

– Здравствуйте, – раздался из динамика спокойный мужской голос. – Скорая? КДП аэропорта беспокоит, диспетчер Малахов. У нас тут чепэ небольшое – транзитный самолет запросил неплановую посадку. У пассажира с сердцем плохо…

– Малахов? Счас запишу… Ма-ла-хов, аэропорт. Что там с пассажиром-то?

– Не знаю, – терпеливо отозвался диспетчер. – Самолет в небе, как вы понимаете, а я тут, в КДП. Говорят, инфарктник, был оперирован. Самолет ожидаем минут через тридцать-сорок.

– Подозрение на рецидив инфаркта миокарда, – повторил компьютерщик, заглядывая в бумажку-«шпаргалку». – Медики есть на борту? Первая помощь оказана? Консультация по связи не нужна?

– Медик есть, консультацию не запрашивали.

– Понятно… Куда там к вам подъезжать-то, летчики-пилоты?

– Сообщите мне номер кареты скорой, я дам команду на вахту. У первого поста вас будет ждать машина сопровождения. Шоферу своему скажите: только следом за ней, без самовольства!

– Не первый год замужем, дядя! Пиши номер: вторая кардиологическая бригада, госномер «восемьсот три».

– Записал. Да, еще носилки нужны, говорят!

– «Кардио» без носилок не ездит, дядя, не дрейфь! Вызов принят, ожидайте…

Едва дождавшись конца диалога, Самсонов схватил компьютерщика за шкирку, крутнул его за ворот, нешутейно встряхнул:

– Ты что, подонок – провалить все дело хочешь?! Ты как разговаривал, обмылок хренов?! «Дядя», «не дрейфь»! Да разве медики так говорят, сука ты позорная? А ну как перезвонят сейчас, заподозрят чего?

– Воротник отпусти, дядя! – попытался вырваться Генрих. – Как могу, так и говорю! Я на дикторов не учился! Чего они перезванивать будут? Все путем получилось… Ты лучше молись, чтобы твоя «липовая» скорая подозрений не вызывала в аэропорту!

– Не твоя забота, обмылок! – Самсонов немного успокоился, отпустил воротник компьютерщика. Диспетчерскую слушай!

Генрих покрутил занемевшей шеей, с обидой покосился на Самсонова.

– А чего ее слушать? На вахту звонит мужик, ну, диспетчер который… номер скорой передает – чтобы пропустили. Машину сопровождения вызывает…

Самсонов сел на диван, постарался дышать ровно. Не удержавшись, отхлебнул из приготовленного стакана пару глотков бренди. Покосился на придурка-компьютерщика, криво усмехнулся: нет, рано пока с ним ссориться… Он свое получит – только попозже, попозже!

Он взялся за брусок рации:

– Рома, ты на месте? Прием!

– На месте.

– Ну, с Богом, Рома! Выдвигайся! Но не сразу – самолет через полчаса сядет. Подгадай так, чтобы подлететь к проходной уже после того, как он сядет и остановится. Чтобы на вахте не было времени шибко тебя разглядывать. Сиреной не злоупотребляй, включишь перед самым аэропортом. Ну, а потом – как договаривались! Все понял?

– Да понял, понял…

– Ну и лады. До связи!

Самсонов отключился, нащупал к кармане халата маленький цилиндрик двухкубикового шприца, оценивающе поглядел на Генриха… Нет, пожалуй, рано ему на тот свет. Подождать еще немного надо – вдруг что не так пойдет, коррекция потребуется…

* * *

Малашин чуть сдвинул с правого уха наушник, покосился на напарника:

– Ты мне, кстати, о самом больном ничего не сказал. Как он – довезем?

– С виду мужик как мужик, в теле. А что там внутри у него происходит – это доктор скажет. Вид у мужика, конечно, неважный: пот градом, лицо как ошпаренное…

– Ну, помогай ему Бог, – покачал головой Малашин. – Теперь, Толя, давай о Сурене Ашотовиче поговорим! Ты мне о нем два раза уже напомнил, Толя…

Новый коммерческий директор «Росавиа» Сурен Вартанян появился в высших эшелонах этой одной из крупнейших авиакомпаний относительно недавно. Однако уже успел прослыть весьма крутеньким. По слухам, в полемику с ним опасались вступать и старые заслуженные «зубры» авиакомпании. До прихода в большую авиацию коммерческий директор «рулил» в одном из российских монстров нефтяного бизнеса, имел своих людей и в правительстве, и в Госдуме. Его появление в «Росавиа» связывали с насущной задачей экономии во всем – каковую задачу прежний коммерческий директор, честно поднявшийся на самый верх служебной лестницы из авиаремонтной мастерской, решал с обязательной оглядкой на людей. На кадры. Сурен Ашотович подобные «мелочи» просто игнорировал…

– А чего тебя учить, Виталя? Ты взросленький уже, – невесело усмехнулся Верочкин. – Только вот с памятью у тебя, командир, что-то, видать, неважно становится…

– И чего ж я забываю, по-твоему?

– Про Дениса Климовича, например! Где он сейчас? Нигде, Виталя! И звать его никак! А почему, спрашивается? А потому, что Климович, бедолага, имел неосторожность поссориться с Суреном!

Малашин и сам хорошо помнил эту историю с заслуженным летчиком Климовичем. Пилот с налетом более 10 тысяч часов совершил экстренную незапланированную посадку из-за внезапно заболевшей пассажирки, и «Росавиа» «попала» на крупные деньги. Дозаправка на «чужом» аэродроме, по завышенным ценам. «Задранные» там же расценки на внеплановое обслуживание самолета «неродной» компании – большей части этих трат удалось бы избежать, выполни Климович указание коммерческого директора. Ну, посидели бы пассажиры лишних пять-шесть часов, пока из соседнего города свой для Вартаняна оптовик не доставил бы топливо по нормальной цене. Но Климович посчитал, что пассажиры не при чем, и томить людей ожиданием не стал. Подписал нужные бумаги и улетел через полтора часа после посадки.