Ребята ушли, Артем созвонился с Вовчиком, который «игрался в машинки» на компьютере, и просил зайти к нему под вечер, мол, есть идея еще раз посетить Рогозина. А потом приказал…

– София, тебя Артем вызывает, – заглянул к ней сержантик.

– Пф! Я час назад у него была!

– Ну, не знаю. Сказал, срочно.

Она собрала тот же набор: папку и авторучку, захватила телефон, закрыла кабинет и – к начальнику. Смешно, конечно. И неприятно. Кажется, ей теперь предстоит на себе испытать все «прелести» последствий служебного романа.

– Слушаю, товарищ майор, – с этими словами она появилась в кабинете.

Сугубо деловое обращение вызвало ответный вздох. Артем вздохнул протяжно, театрально, с намеком: я в страданиях тут сижу, но София с недавнего времени намеков не понимала.

– У меня… – начал тянуть резину Артем, опустив очи долу, как девица на выданье, – выступление по телику будет, на местном канале. Надо рассказать о криминальной обстановке в городе, борьбе с преступностью… В общем, я первый раз… София, напиши речь.

– Есть написать. – И ни микрона желчи в ее интонациях! – Только я не в курсе борьбы, что мне там писать?

– Возьмешь из сводок МВД. На пять минут речь…

– Есть на пять минут. Я могу идти?

На этом вызовы не закончились. Ровно через час он снова «срочно» вызвал ее, что ж, ходьба полезна для здоровья, особенно в ее положении. Теперь Артем дал газету со статьей, которая поможет ей составить речь для телевидения. Помогает подчиненным – положительная черта. Через час опять вызов…

– Слушай, тебе что, заняться нечем? – обозлилась София.

– Есть. Ты присядь, присядь…

– Какого черта вызвал?

– Хотел посмотреть на тебя.

Желание начальства – закон, до определенных пределов, конечно. София кинула папку с авторучкой на стол, села, демонстративно закинула ногу на ногу, а руки скрестила на груди, процедив:

– Ладно, рабочее время идет… смотри.

Пять минут прошло… И ведь смотрел, подперев щеку ладонью. Десять минут прошло… Пятнадцать! На звонки Артем отвечал, решал какие-то задачи, в которых София ничего не понимала, но когда она поднималась, чтобы уйти, повелительно махал рукой, мол, сиди, буду еще смотреть. Психовать нельзя, остался один путь к обретению равновесия – медитация: «Я спокойна. У меня отличное настроение. Шутки я понимаю, даже такие дубовые. Я спокойна. Рожу сына и не покажу ему. Я спокойна…» На двадцатой минуте у Артема не хватило выдержки.

– София, ну, чего ты взбесилась? Нельзя же так легко разрушить то, что у нас было и есть.

Он еще не знает, что значит – взбесилась, сейчас увидит. София подскочила, руки уперла в бедра, одну ногу выставила вперед и понесла:

– Интересно! Не ты ли все разрушил? Завел двух баб и вертелся между ними, как угорь. А я, дура, отпускала его, ведь Лика снова корчится в муках от психоза, ее надо только успокоить!

– Но ты тоже не бросала своего мужа! – закипел Артем.

Вовчик как вошел, так и попятился назад, пока не врезался спиной в стену. Из кабинета не слинял, только сообразил плотнее закрыть дверь, чтобы посторонние не расслышали, в чем суть свары.

– Борис хотя бы не беременный! – осатанела София, размахивая пальцем перед Артемом. – И я не обманывала тебя! А ты меня обманул! Едет к беременной женщине, а мне врет, что любит меня. Интересно, что ты там врешь? Ту же лапшу вешаешь на уши? Вот и люби, заботься, воспитывай, как порядочный и ответственный человек.

– Мало ли, кому я сделал ребенка! Например, по пьяни в юные годы! Мне всех прикажешь любить, воспитывать, заботиться?

– Но ты это делал: заботился, мчался по первому зову к матери своего будущего ребенка, а меня оставлял одну в квартире. Значит, она не просто Лика с придурью, а женщина, которая тебе очень дорога, что и подтвердилось. Нет уж, я буду только единственной, а не во втором составе.

Вовчик не выдержал, взмолился громким шепотом:

– Люди, не орите!

– А, – повернулась к нему София, – наконец и ты явился! Хотя твоя наглая рыжая морда не предупредила меня, что у Лики живот, я прощаю тебя. А теперь покрышуй своего друга, он сел в кресло начальника, и крыша у него поехала.

София забрала папку с авторучкой, дошла до двери… Не все высказала! Она развернулась на сто восемьдесят градусов и совсем другим тоном, не скандальным, с положенной дистанцией подчиненный – начальник сказала:

– Товарищ майор, не отрывайте меня по пустякам. На вашу нищенскую зарплату только ноги протянешь, не заработав даже на белые тапочки. Поэтому я каждую свободную минуту подрабатываю тяжелым писательским трудом. А если вам приспичит, то звоните по внутреннему телефону, я всегда напишу вам речь не только для телевидения, но и для банкета, вышестоящего начальства, мэра, даже для вашей гражданской жены Лики, чтоб вы не запутались, когда у вас появится новая дура типа меня.

Дверь захлопнулась. Бедняга Артем залпом выпил стакан воды, словно водку, занюхал кулаком, а Вовчик, безумно вытаращив глаза и открыв рот, схватился пятерней за скулу и выговорил с наигранным ужасом:

– Это София?!! И ты хотел на ней жениться?!

– Почему хотел? Хочу.

– Ну… Дерзай. Фу-ух!

– Чего приперся?

– Здрасьте, а кто меня вызывал? Да! Мы же нашли машину и Эрика. Из-за вашего ора я память потерял.

Угрюмый Артем, казалось, просматривал снимки без интереса, но как человек, привыкший обращать внимание на мелочи, которые не всем бросаются в глаза, заметил:

– Время…

– Ага! – воскликнул Вовчик. – Мимо поста ГИБДД Эрик проезжал без пяти минут час. А говорил мне, что отъехал от дома примерно около одиннадцати или в начале двенадцатого. Ехать от него до поста минут сорок, где же он был остальное время?

– У него нет мотива, – кинул фото на стол Артем.

– Но и алиби нет! Теперь у троих его нет.

Встречу с Рогозиным Артем решил не отменять, несмотря на полный вакуум внутри. Собственно, не столько Павел ему был нужен, сколько Ольга, а она, он уверен, будет у друга.

Вряд ли Арсений Александрович когда-нибудь так хохотал, что называется, до слез. София, наоборот, впала в мрачное настроение, передавая отцу перипетии рабочего дня – вот и не верь после этого людям, которые говорят, что понедельник день тяжелый. С другой стороны, она была дома, это слово приобрело в данных обстоятельствах особое значение. София как будто вернулась из длительной ссылки домой, где комфортно, тепло, где ей рады, а еда кажется необыкновенно вкусной, посему мрачность перемежалась улыбками, адресованными отцу, который подбадривал дочь:

– Молодец, Софи. Нас, мужчин, иногда надо наказывать.

– Наказывать? За наказанием следует прощение, а я не хочу прощать обман. Мне достаточно Борьки, который взобрался мне на голову. Думаешь, любовница у него появилась только сейчас? Я теперь припоминаю его отлучки, неубедительные объяснения, замашки домашнего тирана. Ладно, па, я пойду поработаю.