Однако Магомед не боялся крыс и к запаху уже привык, потому что по должности мотался по городу и много чего видал. Стараясь глубоко не вдыхать, он открыл замок и вывел из гаража обычный «УАЗ Хантер». С чем с чем, а с машинами проблем не было, в городе их много оставили, так что хватало всем. Но Магомед выбрал скромный «УАЗ Хантер» и не прогадал – топлива нормального не было, да и запчасти стоили дорого. А «УАЗ» можно было быстро отремонтировать даже сейчас…

Закрыв дверь гаража, Магомед набросил петельку из лески на кольцо гранаты и сел в машину. Только тогда вдохнул: у него в машине висело сразу несколько «вонючек» и, если двери были закрыты, можно было дышать.

Переключив передачу и крепко взявшись за руль, чтобы не вышибло из рук на ухабе, Магомед выехал на работу.

Вести машину было сложно. Сам «УАЗ» – машина очень крепкая, рамная и с тяжелой, джиперской подвеской, но там совершенно не было удобств, и на ухабе можно было удариться головой о крышу: такая была плата за дубовость подвески. Стараясь объезжать наиболее глубокие ухабины и притормаживая перед прочими, Магомед ехал на работу, то и дело сдерживаясь, чтобы не выругаться и не повредить своему иману. Опытный водитель, он следил не столько за дорогой, сколько за машиной впереди себя, запоминая и повторяя все ее маневры.

Несмотря на все пертурбации последнего времени, Махачкала была еще жива, более того, она проявляла волю к жизни. Да, на стенах были следы от пуль во множестве, выгорели кое-какие здания, но жители приводили свои дома в порядок… вон, например, идут с базара, тянут тележку с самодельными кирпичами. Значит, еще поживем…

Людей на улицах, несмотря на вонь и разруху, было много, потому что не было работы и почти не стало маршруток, теперь все вынужденно передвигались пешком. То тут, то там в толпе возникали водовороты – в центре их были или торговцы, или нищие, просившие милостыню. Базары теперь были на каждой улице, на них не столько продавали, сколько обменивали. С микроавтобусов-маршруток работали обменники – на них можно было поменять валюту или получить перевод Western Union с дисконтом двадцать процентов – еще недавно было пятьдесят, жизнь налаживается. Обменники тоже были незаконными, но на них закрывали глаза.

Мука, крупы, стволы и патроны к ним, дешевые грузинские тачки без пошлин, наркота – все можно было купить в Махачкале, были бы деньги. На базарчиках, где смешивался говор разных народов, делились слухами, думали о прибыли, о том, как выжить и прокормить семью, и только в последнюю очередь об Аллахе.

На стене, мимо которой проезжал Магомед, вместо какого-то духоподъемного лозунга времен русского господства было написано черной краской:

«Дагестан, словом и делом защищай религию Аллаха!»

А на лице бывшего главы Госсовета Дагестана следов от пуль было особенно много.

Правительственный квартал как был отгорожен от всего остального города бетонными блоками, решетками и БТРами – так и оставался.

Магомед вошел в кабинет своего начальника Абу Салеха аль-Шишани не вовремя. Абу Салех пил кофе из старой медной турки, в которой кофе заваривал сам, и заканчивал разговор с каким-то уродом, который вместо бороды носил усы[108], и прическа у него была как у лоха – длинный хаер, а по бокам выбрито. Еще шеврон на рукаве – фашистская свастика и надпись по-русски – Азов. Понятное дело, хохол.

– …Ты че меня, в натуре, не чувствуешь? Езжай к себе и там кисляки мочи, да? Я у вас там жил два года, когда учился, всех баб в Киеве от…ал, да. А если забурел, не вопрос – давай, приходи один, мы тоже одни придем. Двадцать на двадцать выскочим, пятьдесят на пятьдесят, сто на сто – как хочешь.

Хохол-наемник молчал, только темнел лицом и сжимал упрямые, в наколках кулаки. Камуфлированная рубашка обрисовывала неслабые мышцы, но Абу Салех его совершенно не боялся.

– Ты кяфир. И твой номер здесь шестой, понял? А Далгату своему передай, я его мир топтал. Пусть платит мне, как и все. А возникнете еще с предъявами – я вас опрокину. За родные слова отвечаю.

Хохол встал, посмотрел на стоящего у двери Магомеда, потом резко, со стуком отодвинул стул и пошел прочь. Магомед посторонился, чтобы не влипать в чужие движения, хохол с грохотом захлопнул дверь.

– Магомед… салам, проходи.

– Салам. – Магомед подошел к столу, Абу Салех поставил перед ним грязную от кофе кружку (помыть было нечем) и начал наливать настоящий, горький до тошноты восточный кофе.

– Че, движения не движения?

– Это что за камень был?

– А… это. Далгата Мусагирова человек. Слышал?

– Ага.

Далгат Мусагиров считался самым богатым аварцем в мире, он в свое время покупал бразильских футболистов для «Анжи». Конечно же, сейчас он жил в Лондоне. Но активы у него на Кавказе и бизнес-интересы, конечно же, остались.

– Вопрос по Анжи-Базару возник. Я так понимаю, если я это держу, то все должны платить, так или нет?

Анжи-Базар был самым крутым базаром в Дагестане, он и назывался так потому, что это был бывший спорткомплекс «Анжи», где играл футбольный клуб «Анжи», самый крутой в республике. Сейчас там был центровой базар, а играть в футбол было запрещено.

– Так.

– Ну, вот. А эти аташки… сначала на контролеров залупались. Я им сказал – объявитесь, не то сожгу. Ну, вот, прикинь, приходит ко мне в кабинет этот черт, жи есть и начинает мне лепить предъяву, типа он от Мусагирова, и Мусагиров платить не должен, это я ему должен платить. Что я ему ответил, ты ушами слышал, да.

– Не круто?

– Нормально. Вот сам подумай – где Мусагиров и где мы, да? Какие Мусагиров здесь имеет права – так, по шариату. И че Мусагиров мне может сделать из своего Лондона?

– А как этот сюда попал? Он же хохол.

– Не волоку. Наверное, забашлял на входе, вот и пустили. Везде взятки, васвас[109] сплошной, аузубилла мина шайтан и раджим.

– Астауперулла.

– Ладно, оставим эти детские темы. Что там по работе на сегодня?

Весь день Магомед с ипоновцами мотался по городу, то тут, то там, все дела, а вечером вернулся на базу, чтобы сдать типа дела, взять машину (по делам он гонял на служебной, нечего родную бить) и ехать домой, отсыпаться.

Но просто сдать дела не получилось: у здания штаба стоял БТР и «КамАЗ» – автозак, рядом с ними в полуоцеплении стояли автоматчики с черными лентами на беретах вместо зеленых. Это Мухабаррат[110], твою мать. Комитет шариатской безопасности.