—Агре… что?

—Ну, это основная система передачи вращения от пружины в часах… Я как-то увлекался часовым делом, натаскался в терминах. Вот эта фигня, например, называется «регулировочный градусник» и…

—…И чёрт с ней! — перебил Борух. — Я таки хочу знать, для чего вся эта фигня предназначена!

—Очевидно, для того, чтобы в какой-то момент соединить две фигурки в одну и, минут примерно через пять, разомкнуть какую-то электрическую цепь… Вопрос «зачем» — не ко мне.

Артём и Борух пристально уставились на Ольгу. Он выглядела слегка смущённой.

—Ребята, поверьте, я бы рада вам все рассказать — хотя это и длинная история, — но сейчас не могу! Это не моя тайна и вообще это все слишком опасные секреты. Людей убивали пачками даже не за них, а только за то, что они знали об их существовании… Но дело не в этом — дело в том, что я связана словом. Я просто не могу!

—Вот даже так? — Борух темнел лицом на глазах. — Мы тут мечемся, стреляем, отбиваемся из последних сил, колотимся, как таракан под дихлофосом — а ты даже не скажешь, в чем дело? И что нам с этим делать?

—Надо соединить фигурку.

—Просто взять, и соединить?

—Да. Это важно. Важнее этого, можно сказать, ничего нет.

—И ты нам, конечно, не скажешь, почему?

—Не могу! Честно слово, не могу! Поверьте мне!

Артём смотрел на Ольгу — подавшуюся вперёд в порыве, с горящими глазами, нежным румянцем и натянувшейся на груди блузкой, — и был готов поверить во что угодно прямо сейчас. Соединить? — Да запросто! Но Борух медленно и неотвратимо приходил в ярость.

—Поправь меня, если ошибаюсь… — скрипучим железным голосом сказал он. — Этот ящик, по твоим словам, принадлежит Сутенёру. Так?

—Так, — кивнула Ольга.

—Устройство ящика предполагает, что статуэтка в какой-то момент должна соединиться. Верно?

—Верно.

—Следовательно, это соединение задумано Сутенёром — какова бы ни была эта хрень и зачем бы это ни было ему нужно… И тут ты, такая красивая, предлагаешь именно её соединить и при этом утверждаешь, что твои планы с Сутенёрскими противоположны. И в этот бред я должен поверить?

—Да, именно так. Только, на самом деле, он не хочет её соединения — это была его страховка на крайний случай, который не состоялся. По принципу «Так не доставайся же ты никому!» Но я понимаю, что у вас нет ничего, кроме моих слов, не имею права раскрыть подробности, и не знаю, как вас убедить.

—Что произойдёт, если мы её соединим? — вмешался Артём. — Принцип «не доставайся никому» наводит меня на странные мысли…

—Появится электричество, например. Одного этого достаточно, чтобы разрушить планы Сутенёра.

—Это настолько важная деталь Мироздания, что от её положения зависят фундаментальные законы физики? — засомневался Артём. — А выглядит кустарным творчеством народов Севера…

—А ты проверь! — подмигнула ему Ольга.

Но Борух встал и резко захлопнул дверцу ящика.

—Так! Никто ничего не проверит. Либо ты всё рассказываешь, либо — извини, — всё останется как есть. Слишком мутная история.

Он выжидающе посмотрел на Ольгу, но та молчала.

—Значит, решение принято.

Борух отнёс ящик в сейф и запер его там. Один ключ он сунул в карман, другой — слегка поколебавшись, отдал Артёму.

—Прости, — сказал он Ольге, — я не готов решать судьбы мира исходя из твоих слов. Давайте подождём развития событий. Если эта штука такая важная, то кто-нибудь непременно объявится.

—Возможно, будет уже поздно… — сказала Ольга. — Но, разумеется, вы можете поступать, как вам кажется правильным.

—Можем, — подтвердил Борух, — и поступим. Предлагаю всем отдохнуть и прийти в себя — что-то мне подсказывает, что затишье не продлится долго… Идите, хоть поспите немного. Кто знает, когда ещё получится…

В комнате, которую он решил считать своей, Артём выгреб из рюкзака новую камуфляжную майку, прихваченную ещё из охотничьего магазина, — казалось, это было чуть ли не год назад, — пакет с трусами и носками, замародёренный во время «фуражирского рейда» по магазинам и брюки армейского натовского образца, количеством карманов способные устыдить стаю кенгуру. В душе вода уже еле текла — напорные баки Замка опустели, и заполнить их без насосов было невозможно. Артём подумал, что им, наверное, скоро придётся рыть во дворе яму под деревенский сортир с дыркой… Переодевшись в чистое, он уселся на кровать и уставился на брошенную посреди комнаты грязную одежду. Убирать её было лень, а уж стирать…

—Стирать не собираешься? — в дверях стояла бесшумно вошедшая Ольга.

—Я не стираю! — гордо ответил Артём.

—Принципиальная позиция?

—Если я, вдобавок ко всем прочим достоинствам, буду ещё и стирать, Вселенная не выдержит такого совершенства! — доверительно понизив голос, сообщил Артём. — Мирозданию придётся убивать котёнка за каждый постиранный мной носок — чтобы восстановить равновесие. Маленького, мягкого, пушистого котёнка с трогательными зелёными глазами! Тебе не жаль маленьких пушистых котят?

—Очень жаль, — засмеялась Ольга. — Поможешь?

Она достала из кармана перевязочный пакет.

—Надо повязку сменить, а одной рукой неудобно… Надеюсь, такой поступок не отразится на поголовье котят во Вселенной?

—Придётся для равновесия совершить что-нибудь неожиданно аморальное… — озабоченным тоном ответил Артём. — Не знаю, что это будет, но я придумаю! Давай сюда руку.

Ольга уселась верхом на стул и положила вытянутую руку Артёму на плечо. Наклонившись над повязкой, он оказался лицом прямо над вырезом блузки, и, разматывая бинт, изо всех сил боролся с косоглазием. От Ольги пахло здоровым чистым женским телом и слегка — все той же полынью и миндалём. Когда Артём размотал повязку, этот запах заметно усилился, вызывая лёгкое головокружение. Удивительно, но под бинтами оказался лишь тонкий шрам, почти царапина. Артём попытался вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как её ранило осколком Боруховой гранаты, но не смог — кровь стремительно отлила от головы к совершенно иной части тела.

—Кажется… перевязка тут не нужна… — хрипло сказал он.

—И правда… — Ольга чуть подалась вперёд, и взгляд Артёма неудержимо скатился в декольте. — Все зажило! Но это же не помешает нам совершить что-нибудь неожиданно-аморальное? Для равновесия?

Раненая рука переместилась с плеча на шею, потянув его губы к её губам, а вторая рука поспешила убедиться, что кровь прилила именно туда, куда нужно.

Они совершили «нечто аморальное» — и не один раз, и не два. Артём сам не ожидал от себя такой прыти, но он просто не мог оторваться от её тела. Ольга была само совершенство. Потом, когда они уже просто лежали обнявшись, он слушал её лёгкое дыхание и думал, что это лучшее, что случилось с ним за очень долгое время, а может быть, за всю жизнь. И что он будет идиотом, если упустит эту женщину. И тут же принёс себе торжественную клятву, что не будет этим идиотом, а будет вовсе наоборот.