В штабе фронта задержался до ночи, там и заночевал. Утром вернулся к себе в штаб. И потерял счет времени.

Переброска почти двухсотпятидесятитысячной армии почти на полторы тысячи километров – тот еще геморрой. Разрулить все связанное с этой передислокацией – не простая задачка. Штаб армии под руководством генерал-майора Хайретдинова впахивал как каторжники на руднике в ожидании досрочного освобождения. Мне тоже несладко пришлось. Но ничего бы путного у нас не получилось, если бы на нашу армию не пахали еще тьма народа и куча различных военных органов-служб и гражданских организаций и если бы все это не держал под контролем и не направлял Генштаб.

Одновременно с выдвижением моей армии в Болгарии началась движуха. Туда тихонечко, через прикрывших глаза болгарских пограничников, ушли бригады Ковпака и Сабурова. Три десятка наших ДРГ различными способами проникло на территорию Болгарии. Еще столько же групп было заброшено в северо-западные ильи[138] Турции. В Болгарии наши бойцы должны будут помогать тамошним партизанам и подпольщикам брать власть и обеспечивать беспрепятственное движение соединений фронта к турецкой и греческой границам. В Турции же все гораздо сложнее и разнообразнее. Диверсии и захваты важных транспортных объектов, нейтрализация или уничтожение объектов береговой обороны на берегах Босфора, уничтожение штабов и командиров воинских соединений, корректировка авианалетов, захват аэродромов и подготовка площадок для приема десантников.

Калейдоскоп дел, водоворот проблем, горы информации. Голова кругом. Литры контрабандного турецкого кофе и сильно эпизодическое питание. Сон урывками. Вынырнул из всего этого бешено-размеренного действа только вечером десятого числа, когда Артур пришел с докладом о том, что последний эшелон прибыл к пункту назначения и все части армии уже находятся в назначенных им местах. Наконец-то! Справились!

11–12 мая 1943 года, с. Мустрак, Болгарское царство

Солнце только-только осветило землю. Земля еще не проснулась, а в воздухе уже активные шевеления. К Мустраку приближается солидная компания аппаратов тяжелее воздуха. Четыре транспортника модели, по воле сэра Мосли имеющейся теперь у всех сторон ведущейся сейчас в Европе войны. Издали и не разобрать. С-47, «Дакота» или Ли-2[139]. Наверное, все же английская «Дакота». Не может советский Ли-2 и штатовский С-47 мирно летать над Болгарией. Да и на крыльях этих самолетов видны черные косые кресты болгарских ВВС. По всему выходит, британская спонсорская помощь – «Дакота». Но вот эскортируют эти «Дакоты», не виданные еще в здешних небесах, истребители без опознавательных знаков. Знаток узнал бы в них советские Як-9, но разве ж могут найтись в тутошней сельской глубинке такие знатоки. Хотя нет. Вон внизу летное поле аэродрома. Там-то должны быть знающие люди. Сейчас опознают. И зашевелятся стволы зенитных орудий, и побегут пилоты к застывшим у края летного поля «Мессершмиттам». Во, блин, разгильдяи, не шевелятся, не реагируют на три с лишним десятка советских самолетов. А «мессеры» вообще, как на параде, выстроились двумя ровными, под линеечку, рядами. Кто ж так самолеты ставит? Один-два прохода штурмовика или истребителя, две-четыре очереди из автоматической авиационной пушки – и нету более болгарского авиаполка. Но «мессеры» стоят недвижно, расчеты пэвэошников не бегут к зениткам, а советские «Яки» не штурмуют болгарский аэродром.

Чудно. «Дакоты» заходят на посадку. «Яки», выстроившись в круг, ждут своей очереди. Первый транспортник уже заканчивает пробег по взлетке. Техник из аэродромной обслуги показывает самолету на место для стоянки. Ого! Обширная роща у края аэродрома, не так густа, как кажется с воздуха. Деревья в роще серьезно прорежены, а над ними натянуты масксети. Вон оно чего – хозяева уступают гостям свои стояночные места. «Дакота» исчезает под ветвями буковой рощи. За ней следуют и три других транспортника. Несколько минут – и тридцать шесть «Яков» тоже скрываются от любопытных глаз под сенью буков.

Ошибочка вышла. Не «Дакоты» это, а ее братья-близнецы из Ташкента – Ли-2[140]. Вон из-под болгарских крестов красные звезды проглядывают-просвечивают. И из первого транспортника уже выгрузились офицеры в советской форме.

Начальник отдела «Смерш» 5-й Ударной армии полковник Корнеев, разминаясь после не особо долгого полета, окинул взглядом окружающую действительность. Лепота. Молодая зелень деревьев гармонирует с зелеными же корпусами самолетов, хоровое пение местных птах и тихое потрескивание остывающих моторов, запах весенних цветов переплетается с привычным уже пованиванием еще не унесенного свежим ветерком бензинового выхлопа.

К Корнееву спешат двое мужчин. Один явно болгарин. По крайней мере, он в форме капитана болгарских ВВС. Второй – в пятнистом камуфляже и разгрузке, в которые с недавних пор начали одевать осназовские и разведывательно-диверсионные подразделения Красной армии, на полевых петлицах лейтенантские кубики[141].

– Здравия желаю, товарищ полковник. Исполняющий обязанности командира 6-го истребительного полка капитан Стоянов[142], – отдает воинское приветствие болгарин.

Лейтенант же просто козыряет. Чего ему представляться, Корнеев и так его знает. Командир взвода из батальона, приписанного к армейскому отделу «Смерш».

– А командир полка где? – интересуется Корнеев.

– Так партизаны его машину шесть дней назад обстреляли, – пожимает плечами Стоянов. – Погиб в перестрелке.

– А вообще как здесь ситуация? – вопрос к лейтенанту.

– Все по плану, товарищ полковник. Совместно с товарищами из 2-й бригады НОПА[143] организовано оцепление района авиабазы Мустрак. На узле связи авиабазы наши связисты дежурят совместно с болгарскими.

– Проблем не было с?.. – Корнеев смотрит на Стоянова.

– Нет, товарищ полковник, – улыбается Стоянов. – Трое летчиков, не разделяющих наши… взгляды, отправлены в командировку в Софию. Четыре офицера из батальона обслуживания получили отпуска и разъехались по домам. Семь солдат и сержантов батальона за драку сидят на гауптвахте. Не переживайте, здесь теперь только свои.