Известно, что охота была одним из самых любимых, захватывающих и торжественных развлечений российских самодержцев. Как и многие другие события при дворе, охота всегда сопровождалась торжественным церемониалом, подчёркивая значимость этого события в жизни царя. Поскольку главным действующим лицом царских охот был государь, то именно он являлся законодателем охотничьей моды, которой следовал весь двор.

В отличие от своего отца, Александр III не был завзятым охотником, но почитал её «за красоту действа, нежели за добычу». Как у всех охотников, у Александра III были свои любимые виды забавы. По его признанию, он предпочитал охоту на оленя, особенно при восходе солнца, когда можно любоваться картинами природы, а также животными на фоне прекрасных пейзажей.

При императорском дворе существовала с давних пор специальная егермейстерская служба, в состав которой входили егеря, псари, лесничие, ловчие, зарядчики и т. д. При Александре II в 1857 г. Гатчина стала главной охотничьей резиденцией русских царей, что оказало сильное влияние на жизнь дворца и города. Место для егерской службы было выбрано в Мариенбургской части города, на окраине дворцового парка. До наших дней сохранилась череда одинаковых домиков, специально построенных для размещения егерей с семьями. Одновременно были сооружены бесчисленные вольеры для собак, конюшни для лошадей, каретник, кухни и мастерские. Несколько позже на краю слободы возникли зверинцы для хищных зверей. Егерская слобода, замечает знаток Гатчины И. Э. Рыженко, славилась своими мастерами, которые делали чучела разных зверей, начиная от полевой мышки, повисшей в зубах лисицы, заканчивая оленем и лосем. Подобные изделия украшали Арсенальный зал дворца, в котором выставлялись также охотничьи трофеи царской семьи.

Время от времени в Гатчине проводились ружейные охоты, на которые приезжали дяди императора, Николай Николаевич и Михаил Николаевич.

Как в Гатчине, так и в её окрестностях охотились на самых разных зверей: медведей, волков, оленей, ланей, лисиц, зайцев. Из птицы чаще всего били тетеревов, фазанов, глухарей, реже — уток. Азартная Мария Фёдоровна не упускала случая побывать вместе с супругом на номерах, ожидая когда загонщики выгонят на охотников оленей или волков.

Охоты бывали довольно обильными дичью, но убитая дичь, на иностранный манер, охотникам не выдавалась.

Порой государь ездил на охоту один, в сопровождении Голицына и Дица.

Особенно красочный ритуал, прозванный дворами Европы за поэтический и красивый, совершался в Беловеже, на территории Польши, где у императора был охотничий дворец. Беловежская пуща была единственным местом в Европе, кроме Кавказа, где обитали зубры. «Обычно каждый выезд здесь, — отмечает П. В. Романов в своей занимательной книге, — превращался в торжественную акцию, со звуками фанфар и фейерверками». После завершения охоты перед дворцом во время обеда императора с гостями там раскладывали рядами доставшиеся трофеи. В первом ряду помещали дичь, убитую самим монархом (сначала зубры, затем лоси, олени, козлы, кабаны, лисицы, зайцы). Далее в таком же порядке укладывали добычу гостей. Сразу же за дичью в красных рубахах с факелами собиралась дворцовая прислуга, вокруг стояли егеря в полном охотничьем облачении, а рядом выстраивался оркестр. Державный отец с супругой и детьми в сопровождении свиты выходил из дворца после обеда под звуки рогов и оркестра, исполняющих марш, гремело «Ура!». Главный егерь подносил императору охотничью ведомость. Начинался обход добычи. Всякий раз, когда главный егерь обнажённым ножом указывал на зубров, оркестр исполнял «фанфару зубру». Аналогично исполнялась «фанфара оленю» и другому зверью. Самые мелодичные фанфары посвящались лисице и зайцу. По завершении церемонии препараторы отсекали головы крупной дичи и делали из них чучела, украшавшие затем залы дворца. Туши убитых животных раздавались крестьянам. На царскую кухню отправлялось только мясо молодых коз.

Начальник императорской охоты князь В. А. Барятинский скрупулёзно записывал результаты охот, а в конце года подводил итог. Александр III также всякий раз упоминал тех, кто был с ним на охоте, и фиксировал свои результаты в записных книжках.

Наряду с охотой император увлекался и рыбной ловлей. В связи с этим в анналах истории сохранился рассказ о визите в Россию одного из европейских послов, который был обеспокоен обострившимся франко-германским конфликтом. Министр императорского двора решился потревожить покой государя. «Ваше Величество, — обратился он, — в Европе может разразиться война». И что же он услышал в ответ? «Когда русский царь ловит рыбу, Европа может подождать». Вряд ли в этих словах можно видеть какое-либо высокомерие.

Рыбачил царь с детьми и супругой и неводом и удочкой. Но любимой забавой его была ночная рыбалка. Как вспоминал А. А. Волков, царь «выезжал на рыбную ловлю на Гатчинское озеро обыкновенно после полуночи. В лодке кроме императора находились матросы-гребцы и егерь». Позади шла ещё лодка, в которой были только одни матросы. «Егерь светил факелом, а вооружённый острогой император Александр III бил острогой по привлечённой ярким светом всплывавшей рыбе». На такую рыбную ловлю Гессе наряжал особую охрану, обычно в составе 20 человек. «Команда эта, пишет Волков, — всегда доверялась мне, причём я один имел право идти за лодкой по берегу, солдаты же, входившие в состав моей команды, обязаны были, не выпуская меня из виду, следовать за мною, скрываясь в кустах. С рыбной ловли император возвращался очень поздно, иногда даже на рассвете» (85а, с. 23). Вельяминов добавляет, что «государь любил колоть ночью рыбу в прорубях на Гатчинских прудах, очень рыбных». В среднем он ловил до двух сотен рыб. И неудивительно, что по его личным подсчётам только в 1881 г. он поймал 2974 щуки, 1599 окуней, 2417 плотвичек, 205 язей, 98 налимов и 51 карася.

26—29 марта 1881 г. состоялся суд над народовольцами — организаторами и исполнителями убийства Александра II:

А. Желябовым, С. Перовской, Т. Михайловым, Н. Кибальчичем, Г. Гельфман и Н. Рысаковым. Он стал последним крупным политическим процессом в России XIX в., на котором присутствовали корреспонденты отечественных и зарубежных газет. В зале судебного заседания находились и художники, в частности, К. Е. Маковский и А. А. Несветевич, которые оставили зарисовки участников процесса.

По оценке присутствовавших, производство суда было весьма торжественно. В определённой мере этому «способствовал висевший в зале суда портрет во весь рост покойного императора, покрытый чёрным крепом.

Председательствующим суда Особого присутствия правительствующего Сената был назначен сенатор Э. Я. Фукс, прокурорские обязанности исполнял Н. В. Муравьёв. Все подсудимые, кроме Желябова имели адвокатов.

В ходе судебного разбирательства цареубийцы не отрицали своей принадлежности к «Народной воле», были убеждены, что боролись за освобождение своего народа, пытались доказать нравственную силу своей борьбы.

В своей программной речи на суде Желябов особо отметил, что «русские народолюбцы не всегда действовали метательными снарядами», а только после того, как было подавлено их «движение с целью мирной пропаганды социалистических идей… совершенно бескровное, отвергающее насилие».