Проще сказать, чем сделать. Не без труда справившись с узлом, он схватил ковш и начал таскать уголь, мельтеша с ним от ограды к ящику и обратно, словно челнок в ткацком станке. Уголь в мешках казался бесконечным.

Это была тяжелая работа – шарниры скрипели, руки с трудом удерживали наполненный ковш, и пару раз кукла нечаянно перевернула его прямо в снег. Говард довольно быстро устал, ему было скучно, а еще он сгорал от нетерпения: все его мысли были о Мамаше и о том, как она улыбнется, когда он притащит ей гуся. Переворачивая очередной ковш в угольный ящик, Говард твердил себе под нос: «Билли будет моим! Билли будет моим!»

За этими мыслями он не замечал, как мешок за мешком тает, и в какой-то момент вдруг поймал себя на то том, что таскать уже больше нечего. Швырнув последний уголек в ящик, Говард, уставший и с ног до головы чумазый, но весьма собой довольный, вернулся в лавку.

Кроме мистера Погга, там уже никого не было, а сам лавочник восседал на стуле за стойкой и читал газету, всю первую полосу которой занимала «Праздничная передовица».

Мистер Погг был раздосадован, пыхтел, скрипел зубами и ворчал от зависти – еще бы: шикарный праздничный ужин в особняке господина Моргрейва заполучила какая-то соплячка! Притом, что сам он был намного достойнее этой жалкой и никчемной Тилли Беррике – он даже прикупил себе выходной костюм и целых два дня до появления передовицы ничего не ел, рассчитывая набить брюхо в богатом особняке в Сонн. Лавочник был уверен, что выберут именно его, ведь он особо расстарался для того, чтобы его письмо попало в руки господина главного редактора газеты, ведь он как следует подмаслил одного из тамошних писак, некоего мистера Уиггинса, чтобы тот «посодействовал верному выбору». Треклятый Уиггинс! Пройдоха провел его, заполучив ни много ни мало одного из королей-гусей! Мистер Погг был не просто зол – его распирало от ярости. Ничего, он дочитает газету, закроет лавку и вместе с сыновьями сестры наведается к мистеру Уиггинсу: интересно, легко ли ему будет печатать свои гнусные статейки сломанными пальцами…

– Я все сделал! – радостно сообщил Говард с порога, чем вызвал раздраженный взгляд хозяина «Мисс Гусыни». – Перетаскал весь уголь! Где мой Билли?

Мистер Погг пожал плечами.

– Прости, коротышка, всех гусей разобрали.

Говард не поверил своим ушам. Он встал на цыпочки, пытаясь разглядеть гусиные тушки, прежде висевшие за спиной лавочника. Мистер Погг не солгал: там, где еще недавно было не протолкнуться от гусиной толпы, теперь лишь скалились смазанные маслом голые крючья.

– Всех разобрали?! А где мой Билли?!

– Его тоже купили. Ты слишком долго возился.

– Вы обманули меня! – закричал Говард. – Отдайте моего гуся! Я же все сделал!

Хозяин лавки расхохотался.

– Какой забавный дурачок!

– Вы – злобный хрыч и лжец! – крикнул Говард, стискивая кулачки.

Мистер Погг швырнул газету на стойку, поднялся со стула и схватил Говарда за шиворот.

– Ты слишком много возомнило о себе, дурацкое полено! – рявкнул лавочник и потащил его к выходу.

– Это несправедливо! – кричал Говард, болтаясь в руках толстяка. – Нечестно! Ненавижу вас!

– У тебя не будет гуся, мерзкий коротышка, – со злобной ухмылкой бросил мистер Погг. – У всех в Саквояжне будет гусь на праздничном столе, а у тебя и твоей Мамаши не будет! Заруби это на своем длинном носу!

Сказав это, хозяин лавки распахнул дверь и вышвырнул Говарда на улицу, прямо в сугроб.

Дверь захлопнулась.

Говард вытащил голову из сугроба, натянул на нее слетевший котелок и в ярости забарабанил кулачками по земле.

– Подлый обманщик! Гнусный прохиндей!

И тут на него наползла тяжелая черная тень.

– Что за шум? – раздался над головой грозный голос. – Кто это тут ругается?

Рядом, уперев руки в бока, стоял важный усатый констебль. Это был мистер Шпротт, жуткий человек, который ненавидел как самого Говарда, так и его Мамашу. Он вечно пытался устроить им неприятности, и вот ему так удачно подвернулся повод.

Констебль наклонился к Говарду, протянув к нему свою громадную лапищу в белой перчатке, но тот долго не ждал: вскочил на ноги и припустил прочь, вниз по улочке.

– Я добуду гуся для Мамаши! – вопил он. – Тебе назло, гадкий Погг! Добуду, вот увидишь!..

…После происшествия в лавке Говард решил, что честным путем добывать гуся больше не станет. И тем не менее украсть его оказалось так же сложно, как и заработать.

Он почти полчаса бессмысленно шмыгал по рыбному ряду Рынка-в-сером-колодце, пока не понял, что гусь – вовсе не рыба. В итоге попав в птичий ряд, гусей он нашел довольно быстро – возле них собралось едва ли не полгорода.

Говард нырнул в толпу и потер руки, высматривая самого плохо лежащего гуся. К сожалению, все они лежали весьма неплохо.

Выбрав птицу, располагавшуюся ближе всего к краю прилавка, Говард воспользовался тем, что торговка отвлеклась, и осторожно потянул тушку. Она скользнула прямо ему в руки, и, прижимая ее к груди, коротышка бросился наутек. Впрочем, далеко он не убежал – к лапке птицы была привязана веревка. Веревка натянулась, и незадачливый воришка рухнул на землю.

Что тут началось! Со всех сторон раздались крики:

– Вор! Держите вора! Он тащит гуся!

Говард вскочил на ноги и припустил к выходу из птичьего ряда. Залаяли собаки, со всех сторон к нему потянулись руки, пытающиеся схватить его за шиворот. Но легче было трехногому лису поймать зайца: сбегать для плутоватой куклы было не в новинку. В какой-то момент Говард пригнулся и исчез из виду, нырнув под старый, вросший колесами в снег фургон, заставленный клетками с живой птицей. Говард пробрался под его днищем и скользнул к открытым воротам склада, возле которого штабелями стояли ящики с перьями. В одном из таких ящиков он и спрятался.

Когда шумиха улеглась и рынок вновь вернулся к привычной жизни, неугомонный Говард Бек решил испытать удачу еще раз.

Ко второй попытке провернуть «побег гуся» он подошел более вдумчиво и решил действовать тоньше. Говард подковылял к очередному прилавку и влез среди гомонящих людей. Выбрал из толпы женщину – приятную пухлую миссис, которая выглядела достаточно рассеянной для его замысла. Встав рядом с ней, он осторожно взял ее за полу кашлатого зеленого пальто. Миссис не обратила внимания, поглощенно выбирая себе гуся.

Торговка завернула