– Сиди тихо.

Вальтер некоторое время боролся с волнением.

– Она не могла плакать уже долгие годы. Обращения к врачу начались именно с этой физиологической особенности. У нее высохли слезы, а следом подкралось безумие. Просиживала днями и ночами на чердаке дома Иоганна Пруста, рылась в пыльных семейных хрониках. Урсула помешалась на проклятии и решила принести себя в жертву, чтобы ведьма оставила ее в покое. Она отказалась иметь детей, желая уберечь их от беды. Опустилась, превратила себя в развалину. А моей Урсуле всего сорок, и еще несколько лет назад друзья завидовали мне… Так вот, сейчас она плачет, рыдает навзрыд, выплакивая слезы за все прожитые годы… И возможно, мне это только кажется, возможно, я вижу лишь желаемое, но ее лицо меняется, взгляд становится более осмысленным… Фроляйн, я не знаю, какую цель имели ваши слова, но они оказались эффективнее многолетней интенсивной терапии.

Маша не мигая слушала признания Вальтера. Потом спросила:

– Можно мне увидеть ее?

– Думаю, да… только, умоляю, больше ни слова. Не спугните мою надежду.

Урсула Пруст продолжала сидеть в той же позе на краю кровати, свесив вниз полные ноги. Ее руки безвольно лежали на коленях, а слезы извилистыми змейками ползли по щекам.

Лицо больной было непроницаемо, торжественно-спокойно. Выражение глаз действительно изменилось. Как будто из них вместе со слезами вытекла пустота, болезнь, затаившееся безумие. Благоговейно улыбаясь, она взглянула на Машу.

– Спасибо, – беззвучно прошептали ее губы.

Внезапно она вздрогнула, стряхнула с себя оцепенение и повернулась к мужу:

– Валли, а где Люсия? Где моя кукла?

Вальтер смертельно побледнел, его голос дрогнул:

– Ты же просила… сжечь ее… Ты не хотела ее больше видеть…

Лицо сорокалетней женщины страдальчески скривилось, и она зарыдала в голос, словно капризный раздосадованный малыш.

Испуганный не на шутку, мужчина метнулся к пульту у двери и нажал особую комбинацию цифр. Лавандовая медсестра, появившаяся через пару минут, сделала рыдающей женщине укол успокоительного. Потом строго и требовательно взглянула на нежелательных гостей, приглашая их на выход.

Вальтер, оставшийся у изголовья кровати, гладил пухленькую кисть Урсулы, пока лекарство не подействовало. Наконец ее веки потяжелели, женщина успокоилась и уже сквозь сон тихо произнесла:

– В следующий раз обязательно принеси Люси…

Весь обратный путь от корпуса до парковки Вальтер молчал.

Маша тихо тронула его плечо:

– Вальтер, кто такая Люсия? Почему просьба принести ее вас расстроила?

– О бог мой!! – Вальтер в буквальном смысле схватился за голову, на его глаза навернулись слезы. – Я не знаю что делать. Понятия не имею, где мне искать эту чертову Люсию! Сумасшествие Урсулы началось неожиданно, именно с этой куклы. У нее возникла маниакальная идея, что несчастная игрушка, старинная, потрепанная, принадлежащая ранее ее матери, перешедшая к той еще раньше, вдруг ожила. Моей женушке взбрело в голову, что набитый ватой истукан следит за ней. Что глаза куклы двигаются и даже меняют цвет… А потом она заговорила. Урсула утверждала, что в игрушку вселился неспокойный дух Анны, и приказала сжечь ее. Я избавился от Люси самым простым способом – отправил ее в музей Ульрике в Дизентис. Но и там она пробыла недолго. Ульрике подарила ее заехавшему проведать дом Анны известному художнику, прославившемуся на весь мир декорациями и созданием образов пришельцев в знаменитом голливудском блокбастере. Не помню название! Следы Люсии затерялись окончательно… Ума не приложу, что мне сейчас делать. Как найти этого художника и… жив ли он вообще!

– Вы сказали, что глаза куклы были разные. Один голубой, а другой темный? – неожиданно спросила Мария.

Глаза Вальтера округлились.

– Да, именно так! Так вы ее видели? Где? Ради бога, скажите.

– Нет, сожалею, это лишь моя фантазия.

– А как зовут этого художника? – сменил тему Макс.

– Не уверен, что помню его имя, надо спросить Ульрике. Подождите, я позвоню ей.

Вальтер набрал номер на мобильном. Через пару минут разговора он обернулся к молодым людям, сидящим на заднем сиденье его «опеля».

– Говорит, Джордж Зиггер. Местный, родился в Куре. Но давно не живет на родине. Можно попробовать поискать информацию в Сети. Только вряд ли мы найдем адрес его нынешнего обитания. Все пропало. Бедная Урсула. Я только начал надеяться.

Прощаясь с окончательно расстроенным Вальтером у вокзала, Макс взял номер его телефона и пообещал держать в курсе поисков. Возможно, художник немного наследил в Сети, оставил путеводные ниточки – ссылки на свои фан-сайты или упоминания в средствах массовой информации.

А пока пришло время найти очередной ночлег. Заглянув в туристический офис, расположенный в зале вокзала, и сделав запрос молодому щупленькому служащему с внушительным кристаллом Сваровски в левом ухе, молодые люди, предварительно посовещавшись, решили проблему за пару минут.

– Ты не против, если я сразу возьму один номер? – Максимильян заглянул в глаза девушке.

Маша порозовела от смущения и согласилась. Еще одна ночь, их осталось очень мало.

Ее спутник с облегчением рассмеялся:

– А то решишь поговорить на ретороманском в одиночестве. Не могу лишить себя удовольствия послушать.

Румянец исчез без следа. Расшалившихся в груди мотыльков сдуло ветром. Маша почувствовала, как волна холода пробежалась по спине.

– Макс, ты все видел, расскажи, что там произошло, умоляю. Не дай мне сойти с ума.

Парень глубоко вздохнул и грустно взглянул на свою спутницу.

– Вынужден признать, моя сугубо материалистическая картина мира трещит по швам. Когда ты взяла Урсулу за руки, я не удивился, полагая, что это один из ваших трюков, ну, чтобы добиться лучшего контакта. Но в следующее мгновение… Вначале я решил, ты разыгрываешь нас. Только такой жуткий голос, шипяще-утробный, подделать невозможно, это был голос нереального существа. Которое… ну…

– Которое воспользовалось моим телом, – тихо закончила Маша.

– А сейчас? – с тревогой спросил Макс.

– Сейчас Анна ушла. Это была она. Урсула отпустила ее. – Несколько мгновений девушка молчала. – Я полагала, что призраки блуждают из-за чувства собственной вины, неисполнения предначертанного, но Анну, наоборот, держали на земле мучения невинных… Умение прощать – дар богов.

– Фройляйн Фогель, я скоро окончательно свихнусь с вами, но испить безумья чашу готов до дна, – неожиданно закончил молодой человек, приложив руку к сердцу и низко поклонившись.

Мария не могла сдержать улыбки. Мальчишка!

Уже засыпая, она услышала мелодию мобильного телефона Макса. Тот быстро поднялся с постели и ушел в ванную комнату, чтобы не разбудить девушку. Послышался его тихий голос: