Но наши отказались. Ответили, что не станут из-за нас с ним разборки устраивать.

— Кроме того, что возит кирпич, что еще знаете о нем?

— Он странный. Не как все хахали. Те угощали, сами Выпивали. Этот — нет! Один раз за все время поддатым был.

— Жадный?

— На угощенья! Но расплачивался с нами всегда. И нормально. За это мы на него не обижались.

— А почему думаете, что он Евгению убил?

— Кто ж еще, если именно по этой дороге всегда ездит. Он, мне кажется, живет в том направлении.

— Так вы же от воров уезжали в тот день. Откуда он мог знать, в какое время вы окажетесь на дороге?

— Он и в городе отлавливал нас даже среди белого дня. Его не нагадаешь. Сам себе хозяин. Появлялся, когда не ждали.

— Одного не пойму, почему он Мартышку убил, а тебя живой оставил?

— Я с ним не дралась. Боялась злить Сашку. Не ругалась, когда обзывал. Изучила. Его никак нельзя гладить против шерсти. Если защищаясь, даже по случайности, оцарапаешь или укусишь, потом всей своей шкурой поплатишься. Он вдесятеро намучает. Я даже Натке с Женькой подсказала. Но Мартышка не могла. Она лучше сдохнет, но не стерпит. Обязательно лягнется. А уж язык вовсе без привязи у ней был. Не могла не брехаться. А это Сашку распаляло. Он тут же любую скручивал в спираль.

— Кому из вас он отдавал предпочтение?

— Женьке. Они друг друга стоили. Он ее, не поверите, на ходу трахал.

— И ГАИ не останавливала?

— Кому они нужны? Да и пустой самосвал нет смысла останавливать.

— За что он мог убить? Наверное, за сифилис? — тихо, словно самого себя спросил Рогачев.

— Меня чуть в клочья не порвал. А Женька чем лучше?

— Почему же он с тобой не расправился? В больницу привез.

— Ему велели доставить партнершу. Без того самому лекарства не продавали. О том он сказал по дороге сюда и клялся всеми потрохами, что все равно убьет, — задрожала Ирина.

— Здесь бояться некого, если, конечно, не сбежите из больницы в город! — успокоил следователь.

— Не только выйти, выглянуть боюсь за ворота, — созналась Ирина.

— Скажите, сколько ему лет?

— Точно не знаю, но с виду не больше двадцати пяти.

— Он русский?

— Похоже на то.

— А почему тогда, еще в первую встречу, о нем промолчали?

— Он не грозил убить. А тут увидела, что не только припугнуть, но и впрямь угробить сможет. Хотя в тот день, когда узнали о смерти Женьки, о Сашке почему-то забыли.

— Лукавите, Ирина! Если все было, как говорили, о нем первом должны были вспомнить. Забыть его нереально. Так почему промолчали? — насторожился следователь.

— Запамятовала…

— Ложь! Он оплатил вам это молчание. Обеим. И вы до поры не говорили. Но либо не все деньги отдал, либо продолжал истязать, и вы устали. Но все обстоит не так, как вы говорите. Много событий не увязываются друг с другом. Впрочем, в ходе следствия все так или иначе раскроется, — сказал Рогачев, собрав свои записи, сделанные походу разговора.

— Я сказала все, как было. И Сашка никаких денег не давал за молчание, — вспыхнули красными пятнами щеки Ирины.

— Вы часто виделись с ним после смерти Жени?

— Всего один раз.

— Он увозил вас?

— Когда меня, когда Наташку!

— И не возник разговор о Евгении?

— С ним не поговоришь. Не тот человек. Он, кроме себя, никого не признает. Да и кто мы для него? Он не только с нами путался. Его все девки знают. Даже старухи, каким уже по двадцать лет. С ними начинал мужиком становиться. С нами озверел.

— Бывали случаи, когда он не платил вам?

— Нет. За все можно назвать гадом, зверем. А тут врать не стану. Рассчитывался за свое.

— Как он заразился? Без предосторожности сближались? — покраснел Рогачев.

— А что толку? Ни одна резинка у него не выдерживала. Рвалась, лопалась. Он зачастую забывал о ней! — ничуть не смутилась Лапшина.

— Он часто звонил вам домой?

— Не чаще, чем другим. С ним никто не хотел видеться.

— А дома у вас бывал?

— Нет, никогда не приходил.

— А к другим?

— Не говорили. Значит, не был. У нас друг от друга секретов не имелось.

— Ирина, я постараюсь разыскать этого самого Сашку. А вам придется прийти в милицию для опознания. Это общее правило, закон следствия. И когда я вызову, прошу вас не игнорировать вызов, не исчезать, явиться в указанный день.

Рогачев заметил, как побледнело лицо девчонки, задрожали руки. Ирина ничего не ответила. Но Рогачев понял, что добровольно она не придет.

Следователь покинул венерологическую больницу и, вернувшись на работу, занялся поиском машины и водителя.

Уже через три дня работники автоинспекции сообщили полные данные:

— Машина с указанным номером имеется. Ее владелец проживает в поселке. В сотне километров от города…

Рогачев не удивился, что по данным автоинспекции не совпало имя владельца. Зачастую мужчины, знакомясь с путанками не называют настоящее имя. И решив не терять времени, поехал по указанному адресу.

Двери ему открыла молодая заспанная женщина. Лохматая, неопрятная, она неприветливо оглядела Рогачева:

— Что вам надо?

— Хозяин дома? — спросил он бабу.

— Да кто б его потерпел до такого времени? Мотается, вкалывает! Не то что иные, — хмуро ответила она следователю.

— Когда его ожидаете?

— Должен через пару часов быть! — глянула на часы.

— Мне позволено будет подождать его?

— Ждите, — последовало равнодушное приглашение.

— Давно ли вы здесь живете? — решил завязать Рогачев разговор с хозяйкой.

— Тут родились. Где ж нам еще жить, как не в своем доме?

— Давно замужем?

— Шесть лет.

— Дети есть?

— Аж двое сорванцов. А вам это зачем? — удивилась хозяйка, оглядев гостя с опаской.

— Да вот говорят все, что теперь детей рожать страшно. Боятся люди пускать на свет свое подобие. Выходит, не все пугливые?

— А вы себя спросите. Чего по дворам шляться? Посчитайте, какая зарплата, на что ее хватит, сами себе и ответите. Вон мой мужик с утра до ночи вкалывает. Пожрать некогда. Домой заскочит на минуту, покажется, что живой, и снова в машину. Двоих детей нынче поднять нелегко.

— Где же они, ваши дети? — огляделся Рогачев.