— А еще я понял, что если память вернется, прежним не стану. Узнаю, во что верил, но поверю ли вновь? Слишком многое довелось увидеть. Ты молодец, ты даже в космосе побывала, но и мне вполне хватает. Вот только что с этим делать, не знаю.

Глаза Мары открылись, беззвучно дрогнули губы. Он понял.

— Ты права. Знаю! Просто не решаюсь сказать самому себе. Сейчас война, и я на войне. Отсидеться не выйдет, все равно найдут, поставят в строй и пошлют в бой. А я так не хочу, не вижу смысла. Значит, остается одно — воевать за самого себя. Главное не растеряться и отдать первый, самый важный приказ, а там само пойдет. И еще. Ветер уносит всех, кто рядом, значит, я сам стану ветром. Ты исчезнешь, а я тебя найду. В этом нет ни малейшего смысла, но расставаться навсегда — еще большая нелепость. Не хочу!

Встал, наклонился, коснулся губами ее пальцев.

* * *

— Это кресло, — скучным голосом пояснил белокурый шеф-пилот. — А это ремни, они человека в кресле удерживают.

Кресло было белым и твердым, но не из металла, а из чего-то совсем иного, легкого и по виду очень прочного. Ремни кожаные, широкие и тоже очень крепкие.

— Твоя, Земоловский, задача: сидеть в кресле и изображать мешок с отрубями. Вопросы не задавать, все равно не отвечу.

Кресел оказалось два. Маленький круглый аппарат под прозрачным колпаком на двоих и рассчитан. Сидеть в нем можно, стоять — едва ли. Пульт управления, переключатели, лампочки, небольшой штурвал. Винтов нет, как и крыльев, просто круглый поплавок, двух с небольшим метров в диаметре.

На этот раз пришлось спускаться по лестнице в. Трюм? Если и нет, то очень похоже. Вроде большого гаража, только машин нет, а летающий поплавок всего один.

— Одежду сменишь, подберем тебе цивильное, чтобы не арестовали сразу. С деньгами и документами разберешься сам.

Антек потер лоб. Если отпускают, то.

— А куда? В смысле.

— Никакого смысла! — отрезал белокурый. — Я бы тебя, конечно, не топил, но отправил бы.

Он мечтательно улыбнулся.

— В Москву! Прямо на Лубянскую площадь, к фонтану.

Бывший гимназист не хотел, а вздрогнул. Шеф-пилот, явно заметив, скривился.

— Нет, парень, не заслужил. Московская командировка — это высший уровень, вроде «категории шесть» у скалолазов. А если серьезно, госпожа инструктор велела отправить тебя домой. Высажу где-нибудь возле Варшавы, дальше — твое дело.

Кто такая госпожа инструктор, Антек сообразил, пусть и не сразу. А вот в Варшаву совершенно не хотелось. Но куда проситься? К объекту «Плутон-1»? В Свентокшиские горы, куда вел своих улан майор Добжаньский? К сгоревшему эшелону?

— Чего молчишь? Или не понял?

Антек развел руками.

— Так я же мешок с отрубями.

Шеф-пилот взглянул недобро.

— Не мешок ты! И в абверштелле наверняка учился, и души живые на твоем счету записаны. Но госпожа инструктор права, мы не можем воевать со всеми. Считай, тебе повезло, наемник.

На этот раз он не обиделся. Пусть! Крылатый-бескрылый — землянин, значит, точно такой же наемник. Наверняка потому и злится.

А если спросить?

— Шеф-пилот! Ты в космос летал?

Ответа не дождался, переспрашивать не стал. Кажется, белокурого туда не пустили. А Мара-то в космосе была!

Тоже мне, шеф-пилот!

— Смокинг сейчас принесут, мсье. Подогнать по фигуре будет недолго, мсье.

Я смотрел на лакея и думал, где тот прячет пистолет. Иных развлечений у меня не было. В этом доме я и так подзадержался. Если бы графиня предложила что-то конкретное.

Не предложила, лишь попросила погостить до вечера. Согласился я без всякой охоты, рассудив, что Маске требуется время на звонки и телеграммы. Если среди адресатов ближайший пост жандармерии, я, конечно, пропал, но едва ли таким людям нужен лишний шум. Графиня недаром уехала жить в глушь.

Не ждал я и помощи. Французы разбираются с французами, залетный дикси — лишний в раскладе. Но меня все-таки попросили остаться, отвели в гостевую комнату и даже накормили обедом. А вот теперь намечался ужин.

— Такова традиция, мсье Корд. Черный галстук! Смокинг к ужину обязателен. Не беспокойтесь, вся одежда новая и чистая.

Из коридора неслышно просочился второй ливрейный, неся в вытянутой руке плечики, поверх которых накинута легкая белая кисея. Я представил, как снимаю пиджак, рубашку.

Не в добрый час вспомнилась Анна Фогель. Мухоловка права, для начала человека следует раздеть и поставить голым посреди комнаты, а потом уже можно бить — кулаками или как-то иначе, не важно.

— Не будем ничего нарушать, — решил я. — Передайте ее сиятельству, что в нашей семье тоже есть традиция — никогда не носить смокинг. Кого-то из моих предков в таком виде повесили, он, видите ли, был карточный шулер и торговец женщинами. Нравы штата Монтана суровы. Не стану его оправдывать, но и следовать примеру не хочу.

Пиджак я все-таки расстегнул. А вдруг драться придется? К счастью, «Руби»-испанец на месте, в кобуре на ремне.

— Если вы, парни, меня проводите к воротам, буду очень благодарен. Если нет, сам дорогу найду.

Лакеи переглянулись и попятились к двери. Тот, что со смокингом, изловчился-таки оставить его в ближайшем кресле.

— Просим немного обождать, мсье. Доложим ее сиятельству, мсье.

Я ждал, что в двери заскрипит ключ, прикидывая, удастся ли выбраться через окно. Гостевая комната на втором этаже, а этажи тут высокие, современным не в пример.

Обошлось, не заперли. Я покосился на кресло. Смокинг под кисеей почему-то напомнил о ККК. Между прочим, немецкой агентуры там полно, но Гувер считает, что прикрывать клановцев рано. ФДР нужны хоть какие-то голоса на Юге. Вот начнется война.

* * *

После возвращения парней генерала Першинга из Европы, эксперты единодушно решили, что наша пехота воевать с тамошними армиями не сможет, даже если три к одному, как под Маасом. Солдат просто некому учить, сержанты («Сэр! Так точно, сэр!») имеют, в лучшем случае, опыт ловли очередного Панчо Вилья. Ветераны Великой войны — не помощники, им сейчас за сорок, и воевали они хорошо если полгода.

Тогда-то и было решено, что сражаться мы станем иначе. Первый авианосец, он же «Старый крытый вагон», вступил в строй в 1920-м. В таких дырах, как Никарагуа, мы учим морскую пехоту, для Тихого океана этого должно хватить, но для Европы — мало. Туда мы сможем прийти, только если европейские армии уничтожат друг друга. Вариант старой Антанты (Германия против всех) идеален, через три года подобной войны можно смело высаживать десант.

Если план Адди-барона сработает, в Европу мы не придем и через сто лет. Британия получит обеспеченный тыл — и сохранит Империю, а мы, как век назад, будем подкармливать банановые республики и ставить у власти таких сукиных детей, как Сомоса. ХХ век пройдет мимо.