Счастье, рай, эйфория – я понятия не имел, как называется то состояние, в котором я пребывал, но оно было внове для меня, и оно было настоящим.

Пошел ты, папочка.

Разорвав упаковку и достав презерватив, я надел его и отбросил мысль о своем гребаном отце подальше.

– Я люблю тебя, – прошептал я и, подняв ее согнутую в колене ногу, скользнул в нее.

– Ахх… – Она резко вдохнула, вздрогнув. Я замер, ощущая, как тепло разливается по телу.

Тэйт.

Она и правда была девственницей.

При мысли о том, что я причинил ей боль, у меня закружилась голова, но, черт возьми, это меня возбуждало.

Теперь она была моей.

Я не стал входить в нее глубже, а вместо этого приподнялся на руках и посмотрел на нее.

Она уперлась ладонями мне в грудь. Ее дыхание понемногу замедлялось. На груди блестели капли дождя.

От боли Тэйт зажмурилась, но не издала ни звука.

Мой член бешено пульсировал. Мне нужно было погрузиться в нее, но Тэйт была мне совсем, черт возьми, небезразлична, и я не собирался просто взять ее. Она должна захотеть повторения – вернуться во второй раз, в третий, остаться со мной навсегда.

– Ты в порядке? – тихо спросил я, надеясь, что она не передумает и не оттолкнет меня.

– Со мной все хорошо, – выдохнула она, кивнув. – Не останавливайся, но начни медленно.

И мне не нужно было повторять дважды.

Медленно, и мои нервы накалялись все сильнее с каждым миллиметром, я погрузился в ее прекрасное тело до самого конца.

Чертов рай. Я выдохнул, умерев и возродившись к жизни снова в ее тесном, влажном лоне.

Она задрожала, и на несколько секунд ее дыхание стало поверхностным, но я понял, когда боль отступила.

– Черт. – Мои мышцы напряглись, я закрыл глаза, ощущая ее нежность и жар изнутри. – Ты великолепна. Идеальна.

Я продолжал нависать над ней, опираясь на руки, выходя из нее и погружаясь снова. Все мое тело кричало, изнемогало и ныло, желая большего.

Через пару минут Тэйт обхватила меня за талию и начала двигаться в одном ритме со мной. Ее бедра описывали небольшие круги, и я не мог отвести от нее глаз. Она будто танцевала. Двигаясь словно в каком-то сладком сне, она непрерывно выгибалась подо мной.

Потом она протянула руки и, обхватив мое лицо, притянула к своим губам.

О боже.

Я ощущал ее вкус – этот ее чертов вкус – всюду. Дождь и пот на ее губах, ее жар внизу… всюду. Тэйт покусывала мои губы, а сама терлась об меня, вжималась в меня так, словно мы были недостаточно близки.

Я зажмурился и набросился на ее рот, как на невиданное яство.

Черт, да.

Отстранившись, она с придыханием произнесла:

– Я чувствую тебя везде. – И я застонал.

– Не говори так, детка. А то меня надолго не хватит.

Прижавшись лбом к ее лбу, я посмотрел вниз, на ее влажное, горячее тело, она любила меня, а я ее, и я больше даже не мог вспомнить голос своего отца.

Я припал ртом к ее нежной груди, посасывая твердеющий сосок, и почувствовал, как она затрепетала подо мной, вжимаясь в меня бедрами. Я снова погрузился в нее, и она застонала.

Сильнее. Больше. Еще.

У нее перехватило дух, а потом она совсем перестала дышать.

Я посмотрел на ее лицо и увидел, что она свела брови и задержала дыхание. В ее глазах цвета грозового неба застыла сладчайшая смесь наслаждения и боли, и это был самый совершенный, самый чистый момент в моей жизни.

Я довел ее до оргазма.

Через секунду или две она издала долгий сладостный стон и зажмурилась. Я ощущал, как сокращаются ее мышцы, и был готов последовать за ней.

Я нежно поцеловал ее, но она не отреагировала. Ее глаза все еще были закрыты, и она дрожала, все еще кончая.

Сделав еще несколько толчков, я взорвался внутри нее. Дрожь наслаждения разлилась между ног, охватила бедра и живот.

Я задыхался, голова кружилась, а в груди было горячо.

Господи.

Глотая воздух, я еще пару раз погрузился в нее.

Еще.

Мне хотелось сорвать с себя презерватив, надеть другой и продолжить.

Черт. Целуя ее, я не мог сдержать улыбки при мысли обо всей иронии происходящего.

Когда-то я не давал ей спать, заставляя допоздна смотреть вместе со мной фильмы ужасов, и пусть сколько времени прошло с тех пор, ничего не изменилось.

Сегодня Тэйт спать не ляжет.

Я бросил нашу мокрую одежду в кухне и вернулся во двор, прихватив пару серых полотенец из ванной. Одно я обернул вокруг своей талии, а другое набросил на Тэйт, опускаясь рядом с ней на кушетку.

– Мы не пойдем в дом? – Она прижала полотенце к груди, прикрывая все самое важное.

– Тебе холодно? – спросил я с коварным видом, прильнув губами к ее шее, а руку положив между ее ног. – Это входит в мой план – я хочу согреть тебя снова.

Тэйт обхватила мою руку пальцами, не особенно стараясь убрать ее.

– Прекрати, – произнесла она жалобно.

– Ты пытаешься сказать мне «нет»? – поддразнил я, и мой палец скользнул внутрь нее.

Она резко вздохнула, и ее тело выгнулось. Вместо того, чтобы пытаться меня остановить, она прижала мою руку еще сильнее к себе.

– Я всегда хотела тебя, Джаред. – Она коснулась губами моей груди. – Даже когда мне было двенадцать, я мечтала, чтобы ты меня поцеловал.

И я, черт возьми, должен был оказаться первым, кого она поцелует. И единственным.

– Спасибо за то, что ты подарила мне сегодня, – простонал я, ощутив, какой влажной она была, и мой член тут же воспрял к жизни.

– Жаль, что я не была у тебя первой. У тебя было много девушек, не так ли? – В ее голосе послышались нотки грусти, и я не мог посмотреть ей в глаза.

Да, вот об этом я определенно не хотел говорить.

– Больше, чем следовало, – ответил я просто.

Их имена? Забыты.

Их лица? Стерты из памяти.

Я любил Тэйт, и ничто не могло быть лучше, чем заниматься сексом с той, кого на самом деле любишь.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась и пристально посмотрела на меня.

– Мне нужно знать, Джаред.

– Знать что? – Я попытался отмахнуться, но в груди затаился страх.

Что она творит?

Сев, Тэйт плотнее обернула полотенце вокруг себя.