Все это происходило в субботу — наверное, как раз в то время, когда я делал доклад на лондонской конференции, гоня мысли о Каролине, осевшие на задворках сознания. К концу дня морока с уборкой закончилась, комнату благополучно закрыли, накрепко замкнув ставни и дверь; в широком спектре семейных бед каракули на панели представляли собой лишь досадную неприятность, и о них почти забыли. Воскресенье и понедельник прошли бессобытийно. Дни выдались холодные, но сухие. И потому Каролина удивилась, когда во вторник за дверью зала услышала тихий размеренный перестук, похожий на дождевую капель. Испуганная мыслью, что потолок непостижимо протек в новом месте, она открыла дверь и заглянула в комнату. Перестук тотчас прекратился. Затаив дыхание, Каролина вглядывалась в темную комнату, различая вислые полотнища обоев и причудливые контуры задрапированной мебели, но ничего не слышала. Она закрыла дверь и пошла по своим делам.

На другой день, проходя мимо зала, Каролина вновь услышала странный звук. Уже не сомневаясь, что слышит дробный стук капель, она вошла в комнату и отворила ставень. Как и прежде, шум смолк, едва она открыла дверь; Каролина проверила расставленные в комнате тазы и ведра, мельком глянула на половики, укрывавшие ковер, но все было сухо. Сбитая с толку, она уже хотела плюнуть на все и уйти, но стук возобновился. Однако теперь казалось, что он исходит не из зала, а из соседней комнаты. Словно какой-то мальчишка-оболтус, рассказывала Каролина, негромко, но нахально палочкой отбивал «тра-та-та». Совершенно озадаченная, она вышла в коридор и прислушалась. Звук привел ее в столовую и там резко смолк, а через пару секунд опять возник, но уже за стенкой, в малой гостиной.

Миссис Айрес, которая в гостиной читала недельной давности газету, ничего не слышала.

— Как же так? Ты уверена? — спросила Каролина и тотчас воскликнула, подняв палец: — Ну вот же! Слышишь?

Прислушавшись, миссис Айрес согласилась: да, что-то есть, но только не «дробь», как выразилась Каролина, а скорее стук; видимо, в трубах центрального отопления образовалась воздушная или водяная пробка. Каролина недоверчиво подошла к чуть теплой древней батарее, не подававшей признаков жизни. Едва она убрала руку с радиатора, как стук, уже громче и отчетливей, раздался над ее головой. Он был так явен, что можно было следить за его перемещением по стенам и потолку. Казалось, по полу верхней комнаты прыгает твердый мячик.

Была вторая половина дня, миссис Бэйзли уже ушла, но, естественно, возникло предположение, что в верхних комнатах убирается Бетти. Однако вызванная звонком служанка явилась из подвала, откуда, по ее словам, последние полчаса не отлучалась, ибо готовила чай. Бетти оставили в гостиной, и все десять минут, что она там была, в доме стояла абсолютная тишина; но едва служанка вышла, как стук возобновился. Теперь он доносился из коридора. Каролина распахнула дверь и увидела Бетти, которая застыла на мраморном полу, тогда как тихое четкое постукиванье раздавалось за верхними панелями стены.

Никто из них не испугался, даже Бетти, рассказывала Каролина. Казалось, странный, но не зловещий стук с ними играет, гоняя из одного места в другое, все это выглядело каким-то озорством. Наконец они добрались до вестибюля, который всегда был самым зябким местом в доме, а нынче походил на ледник. Каролина потерла руки и глянула на продуваемую сквозняком лестницу.

— Если оно собралось наверх, пусть идет само, — сказала она. — Идиотские игры мне даром не нужны.

В ответ прозвучало громкое и как бы негодующее «тра-та-та», после чего стук с явной неохотой «обосновался» в одном месте — создалось странное впечатление, что он исходит из плетеного шкапика под лестницей. Впечатление было настолько четким, что Каролина к шкапику подошла опасливо. Взявшись за ручки, она чуть отстранилась, словно боясь, что стуколка выскочит, как чертик из коробочки. Но дверцы распахнулись безобидно, явив лишь кучку непонятных безделушек; перестук возобновился, и стало ясно, что его источник находится не в самом шкапике, а позади него. Закрыв дверцы, Каролина заглянула в темную узкую щель между шкапиком и стеной. Затем весьма неохотно сунула туда руку. Затаив дыхание, она распластала пальцы на сухой деревянной панели.

Стук повторился, уже громче. Отпрянув, Каролина рассмеялась и затрясла рукой, словно избавляясь от мурашек.

— Оно там! Я его почувствовала! Будто ручонка барабанит по стене. Наверное, жучки, или мыши, или что-нибудь этакое. — Она ухватилась за край шкапика. — Ну-ка, помоги, Бетти.

Теперь служанка испугалась:

— Я не хочу, мисс.

— Ну же! Оно тебя не укусит.

Бетти подчинилась. С легким, но громоздким шкапиком пришлось немного повозиться; когда стена за ним открылась, стук прекратился, но зато ахнула миссис Айрес. Из-за края шкапика Каролина видела, что мать потянулась к стене, но затем отдернула руку, испуганно прижав ее к груди.

— Что там, мама?

Каролина опустила шкапик. Миссис Айрес не ответила. Утвердив плетеное сооружение на полу, Каролина подошла к матери и увидела причину ее испуга.

На стене виднелись детские каракули:

— Невероятно! — вытаращилась Каролина. — Это уж ни в какие ворота! Как же ребенок… ведь ей не под силу… Да? — Она взглянула на мать, но та молчала. Каролина повернулась к Бетти: — Когда последний раз двигали шкапик?

Было видно, что служанка крепко струхнула.

— Не знаю, мисс.

— Подумай! После пожара его трогали?

— Наверное, да.

— Я тоже так думаю. Вы же мыли все стены, верно? Никакой надписи не было, так?

— Не помню, мисс. Кажется, нет.

— Иначе ты бы ее заметила, правда?

Каролина подошла к стене. Разглядывая буквы, она потерла их рукавом кофты, затем послюнявленным пальцем. Надпись не исчезла. Каролина растерянно покачала головой:

— Неужели это сделал ребенок? Но как? Кажется, она выходила в туалет. А затем шмыгнула сюда? Может, ее позабавило, что надпись обнаружат очень не скоро…

— Закрой, — резко сказала миссис Айрес.

— Надо бы смыть, — обернулась к ней Каролина.

— Незачем. Не видишь, что ли? Буквы точно такие же. Зря мы их отыскали. Я не хочу на них смотреть. Закрой.

— Хорошо, хорошо.

Каролина взглядом позвала Бетти, и вдвоем они перекантовали шкапик на прежнее место.

Лишь теперь, рассказывала она, до нее стала доходить вся странность происходящего. До сих пор она не боялась, но все эти стуки, надписи, слова матери и наступившая тишина поубавили в ней храбрости.

— Видимо, дом хочет с нами поиграть, — с напускной бравадой сказала Каролина. — Не станем обращать внимание, если он опять что-нибудь затеет. Слышишь, дом? — возвысила она голос, обращаясь к лестнице. — Дразнись сколько хочешь! Мы с тобой не играем!