– Вы хотите сказать, – уточнил рыбный олигарх, – что сможете обеспечить мою ежемесячную потребность в семь тысяч тонн флотского мазута и пять тысяч тонн соляра?

– Я же сказал, – ещё важнее, чем прежде, ответил Одинцов, – у нас нет проблем.

– Это понятно, что нет, – перебил начпар, тем самым подчеркивая, важность момента. – Но чем вы доставите свой продукт?

Мореманы переглянулись – действительно чем? Начпар ехидно ухмыльнулся, намекая, что не надо зарываться господа – не всё в вашей власти. Он сам разлил свой коньяк в рюмки и сделал неожиданное предложение.

– Вы что-нибудь слышали про транспорта типа «Скалистый берег»? – начпар впился глазами в Одинцова, зная, что он, как бывший военный, не в курсе этого вопроса.

– Нет! – сходу выпалил капраз.

– Знаем, конечно! – вдогонку пальнул Гуров, но было поздно – инициатива в разговоре была утрачена. – Берет, если мне не изменяет память, более семи тысяч тонн рыбы.

– А сколько берет топлива, знаете? – теперь уже к обоим крупным специалистам в области бункерного бизнеса обратился начпар. Не дождавшись ответа, он сам и ответил:

– Две тысячи девятьсот пятьдесят тонн.

– Ух-ты! – не сдержал своего восхищения капраз. – Это ж трехтысячный танкер, который я пытаюсь увести у местных военных. И что, его можно забрать?

– Можно, – подмигнул начпар, пальцем показывая в потолок, мол есть «подслушка» или нет. Мореманы в такт закивали головой и начпар, как бы между делом, произнес:

– Хочется перекусить. А не продолжить ли нам у меня, в собственном ресторане.

В Калининграде пошла мода на собственные рестораны и они заняли один из них, а в нем банкетный зал – чтоб можно было посекретничать. Начпар угощал на широку ногу, к тому же, на французский манер. Тут тебе и свежие «устрицы в ледяной истоме», специально

доставленные прямо из Парижу, и необычное блюдо из голубя, и молодая утка, запеченная по старинному рецепту, а к ней поджарка из сырой редьки и рагу из потрохов – всё это утиное богатство, как заметил начпар, во Франции тянет более чем на сто баксов. Были и другие вкусности французской кухни. Гуров так аппетитно чмокал губами и хрумкал челюстями, что начпар, перемигнувшись с капразом, устроил минуту молчания, когда только и было слышно, как пан капитан, на холяву, конечно, поглощал ту самую молодую утку, тщательно обгладывая каждую косточку. Он принялся именно за неё, как только услышал стоимость блюда. Между порциями, выяснилось, что начпар планирует эксплуатировать транспорт через Питер – так захотели рыбные оптовики. Таким образом, и бункерное топливо надо было накапливать где-то в Питере. Одинцов задумался.

– Что, сложно? – поинтересовался начпар.

– Нет, я просто вспоминаю, кто из моих сослуживцев мог бы помочь мне с хранением продукта и затаможкой в Санкт-Петербурге. Я думаю, справимся, – уверенно сказал Одинцов. – Мы ведь и через Мурманск работаем. Значит, и Питер осилим.

– Хорошо, господа! Я вам дам нижний предел стоимости перевозки топлива, – начал прорабатывать левую схему начпар. – Практически, это себестоимость работы экипажа транспорта и стоимость подогрева цистерн вашим же мазутом. Скажем, это будет. десять долларов на тонне. Остальное вам, но из них, половина – моя!

– Заметано! – согласился за обоих Одинцов, дождавшись кивка Гурова. – Но фишка в том, что мы работаем вчистую, и есть только один способ реализации вашего предложения.

– Так?

– Мы сварганим двадцать пять и подпишемся с вашей оффшорной компанией. Ведь транспорт на оффшоре, не так ли?

– Соображаешь, Николай. Только пойми, я ведь работаю с акционерами, а этот оффшор контролируют и другие. Что же нам придумать?

– Придется подключать Данека, – предложил Гуров, посматривая на Одинцова и ищя у него поддержки.

– А что остается делать? – согласился тот и добавил:

– Мы подпишемся с Данеком, вернее с его оффшоркой. Он, соответственно, возьмет транспорт во фрахт у вас.

– Данек бесплатно подставляться не станет, – заметил Гуров. – Запросит не меньше двух баксов с тонны.

– Что ж, – проговорил начпар, – будем соглашаться. Но имейте в виду, господа – окончательная ставка фрахта должна быть не выше, чем у других перевозчиков. У вас, сейчас, сколько на танкерах?

– Не меньше тридцати на тонне перевозки. На транспорте «Омега» – двадцать семь. Так что, двадцать пять – в самый раз.

– Давайте двадцать четыре – предложил начпар, – один доллар в резерве. Мало ли что? Годится?

– Согласны! – произнес Гуров, дождавшись в этот раз одобряющего кивка Одинцова.

Они уже собирались разбежаться, как начпар что-то вспомнил. Причем что-то существенное.

– А что будем делать с залоговой стоимостью? – озабоченно спросил он.

– В Питере её нет! – уверенно ответил знаток таможенных катаклизмов господин Одинцов.

– Приятно иметь дело с профессионалами, – довольно заметил начпар, поочередно пожимая руки мореманам.

– Приятно слышать это от вас, – не упустил случая напомнить прошлые разборки пан капитан, но по-другому он не мог.

В Питере, Одинцов решил действовать через военных. Собственно, тут и другого выбора не было, потому что нег-де было сливать флотский мазут. Для этого, он использовал военную нефтебазу в Ломоносове. Сложность состояла в том, что транспорт по осадке и иностранной принадлежности нельзя было поставить на причал нефтебазы. Надо было чем-то возить. Как назло, зима приготовила свой сюрприз – лед был такой толщины, что местные танкера стали на прикол. Ситуация выходила из-под контроля. Одинцов прописался в Питере и ломал голову, как выйти из сложившегося форс-мажора.

Нервничал и начпар – у него всё было завязано на выгрузку рыбы. И тут капраз выдал такое, от чего его потом ещё долго вспоминали питерские бункеровщики. Он нанял двадцатитонные мазутовозы и стал возить мазут с Ломоносовской нефтебазы на стоявший недалеко от транспорта местный танкер – наливать непосредственно в транспорт с мазутовозов в Питере категорически запрещалось. В танкер можно, в транспорт – нет. Когда танкер залили, Одинцов нанял мощный финский ледокол, который и проложил дорогу жизни к транспорту. Это был феноменальный выход из тупиковой ситуации.

– Снимаю шляпу! – произнес в телефонную трубку начпар, как только Одинцов доложил о готовности транспорта к выходу на промысел. – Великолепная работа!

– Ледокол выведет транспорт в Финский залив, – спокойно доложил капраз и положил трубку. Он был так измотан, что это было видно и внешне. Мешки под глазами, серый цвет лица, слипшиеся на голове волосы – таким предстал Одинцов пред ясные очи своей второй половины.

– Опять всё делает Одинцов! – негодовала Татьяна. – Когда же за дело возьмется Гуров? Ты посмотри на себя в зеркало – кожа, да кости! В кого ты превратился?