– Да, наслышана. – Я делаю еще один глоток, и он смотрит на меня с осторожностью, как будто жалеет, что предложил мне двойную порцию. – Сейчас ее считают пропавшей. И мне очень нужно отыскать ее.

Дверь для персонала распахивается, и тщедушная женщина с грохотом затаскивает в зал пылесос. Она улыбается нам, расправляет свой жилет, перед тем как направиться в уголок. Райли размышляет некоторое время, вероятно, прикидывая, какой вред может нанести ему разговор со мной – такое бывает, когда люди знают, что в твоей семье есть сумасшедший, – а после этого опирается локтями на барную стойку. Он ждет, пока включится пылесос, и тогда начинает говорить.

– Полиция прошлась по всей деревне. Расспрашивали, рылись в мусорных баках. Я поймал одного за пабом, копающимся в мусоре. Он убежал, поджав хвост, но я сказал этим, другим, то, что они хотели услышать. – Уставившись в воздух на мгновение, он бросил полотенце обратно на стойку.

– Что они хотели услышать? – спрашиваю я.

– Не видел ли кто ее. Я видел, ладно. Снаружи, на кладбище. Очень странно она тогда себя вела. – Тут я вспоминаю, что именно он связывался с Джойс.

– Что именно она делала?

– Ну, я решил, что это из-за того, что она потеряла друг за другом сначала мать, потом отца. – Он берет большую пачку орехов и наполняет полупустую миску на стойке. – Весомый повод, чтобы рехнуться. И все же, я сообщил об этом Джойс, и она, видимо, вызвала полицию.

– Так вы думаете, она рехнулась?

Его брови резко поднялись, как будто бы пытаясь совсем исчезнуть с лица. Могу себе представить, о чем он думает.

– Мисс, при всем уважении, все здесь знают, что ваша сестра рехнулась. Я слышал, она даже некоторое время была в «Фэйр Филдс».

– Что такое «Фэйр Филдс»?

Он вновь оглядывается, чтобы проверить, что никого рядом нет, а потом подманивает меня ближе.

– Старая больница. Для слабых телом и больных душой, – говорит он, как будто бы зачитывая актерскую реплику. – Это место можно увидеть в отдалении от дороги. Чем-то похоже на старую церковь.

Место, которое Элли ненавидит.

– Вы говорили об этом полиции?

– Сообщить что? Что слышал сплетню? Когда дело доходит до полиции, сплетни нельзя выдавать за факты, милочка. – Он смотрит на меня, как будто я маленькая наивная девочка в поисках сокровищ, но после его, конечно, одолевает жалость. – Не думаю, что это бы повлияло на что-либо, даже если бы сказал.

– Повлияло бы.

Я залпом допиваю последние капли виски и демонстрирую пустой стакан. Достаю из сумки купюру в десять фунтов и кладу ее на стойку. Несмотря на свое неодобрение, он наполняет стакан, и я делаю еще глоток. Он не берет денег. Запах ударяет мне в нос, жидкость обжигает горло. Здесь так тепло, и по треску, идущему фоном, понимаю, что где-то горят дрова.

– Так что она делала такого на кладбище, что вам показалось странным? Я имею в виду, странным даже для сумасшедшей. – Я криво улыбаюсь ему, надеясь, что он оценит хороший юмор. Он оценил.

– Было поздно, темнело. Солнце уже зашло. Я услышал рыдания. Ночь была тихая, шел дождь, поэтому народу здесь было немного. Я выглянул за дверь на шум и увидел Элли, вашу сестру, – добавляет он для ясности на случай, если у меня есть сомнения, – она бегала кругами, почти раздетая, в спортивном топе, дождь лил как из ведра.

Несколько мужчин, на вид завсегдатаи, вошли в бар. Райли смотрит на часы, потом делает знак мне, намекая, что я должна подождать, пока он наполняет их кружки. Через минуту он снова здесь.

– Так, на чем я остановился?

– На том, что она бегала под дождем.

– Верно. Я вернулся внутрь, взял куртку и собирался идти туда. Но потом я увидел, что с ней мужчина. Он был с машиной, двигатель был включен, пытался уговорить ее сесть внутрь. Я решил, что это просто очередной ее хахаль, и что с ней все в порядке, если она не одна. Любит она парней. Последнее, что я видел, это как он помогал ей сесть на пассажирское сиденье.

– А как выглядела машина?

– Не помню точно. Белая, внедорожник. – Джип. «Гранд Чероки». Машина Антонио. Которую вчера конфисковала полиция, обнаружив там кучу драгоценностей, ранее принадлежавших моей матери.

– Продолжение я знаю, приехала полиция и стала брать показания.

Я улыбаюсь и благодарю его, беру свой бокал и опрокидываю его. Как только я встаю, чтобы уйти, он произносит:

– Полицейские сновали по дому последние дни, но сейчас там никого нет. Если она собирается где-то объявиться, я не удивлюсь, если именно там.

Снаружи на меня налетает порыв ветра, и меня снова подташнивает, я смотрю на едва различимую в низко стелющемся тумане старую больницу за полями, в которой, вероятно, находилась когда-то Элли. Виски совсем не помог мне, не настолько, насколько я рассчитывала. Но я удерживаю рвотный позыв, пытаюсь сконцентрироваться и делаю первые шаги к школе. Первоочередная задача – встретиться с мисс Эндикотт, узнать, что она хотела сказать мне.

– Айрини Харринфорд к мисс Эндикотт, – говорю я, проходя мимо стойки администратора, еще до того, как закроется дверь. Администратор смотрит на меня поверх очков. Она не та, что была в прошлый раз, и не узнает меня. Сперва, во всяком случае. Но потом ее рот чуть приоткрывается, а плечи опускаются.

– Харринф… – повторяю я, но она меня прерывает на середине слова.

– Да, я поняла. Харринфорд. – Это имя, без сомнения, свежо в памяти людей. – Вы выглядите совсем как она.

Я опускаю манжеты джемпера, отворачиваюсь.

– Я приехала увидеться с мисс Эндикотт, – говорю я не слишком любезно. Сажусь на ближайший маленький стульчик, уставившись в детские автопортреты, все еще украшающие стены. Администратор встает, направляясь в кабинет мисс Эндикотт, но останавливается на середине пути. Директриса услышала меня и уже вышла навстречу.

– Проходите сюда, – говорит она, подзывая меня.

Ее кабинет огромен, необъятен, как ее голени. Она берет меня под руку, чтобы подвести к ближайшему стулу для взрослого человека, минуя ряд детских, в пастельных тонах, которые расставлены вдоль стенки, как жевательные конфеты. Над ними висит таблица с алфавитом, буквы в виде извивающихся змеек, цветов и пляжного инвентаря. Она позволяет двери захлопнуться самостоятельно, придавая ей дополнительное ускорение, чтобы она закрылась наверняка, а после идет к ближайшему столику с хитро устроенными деревянными ножками. Наливает мне кофе из подогретой емкости, не спрашивая, хочу ли я.

– Вам это, кажется, не повредит, – говорит она с улыбкой, оставляя чашку на столе. Она выбирает стул напротив, складывает руки, потом опять меняет их положение. После неловкой паузы она встает, отодвигает пустой стул для посетителей, ближайший ко мне, и достает бутылку скотча из маленького шкафчика под столом. Наливает определенное количество в свой кофе, а потом наклоняется и наливает немного и мне. Она улыбается, но на ее лице нет счастья. – И это, кажется, вам тоже не помешает. Опохмелиться. – Она прикуривает сигарету, предлагая и мне. Я беру, но потом кладу на стол. Курить здесь кажется неправильным.