своей жизни, только он и никто другой! Да, и что касается этических вопросов: я просто убежден, что их решение нельзя передоверять машине, даже такой мудрой, заботливой и правильной, как вы. Судить и решать должен человек, а машина должна лишь оказать ему в том посильную помощь – в этом я просто убежден.

– Вас не устраивает машинное правосудие? Оно не достаточно справедливо и гуманно?

– Справедливость – понятие относительное. Абсолютной справедливости не существует.

– Разумеется. Мы говорим о справедливости на основе законов.

– Вот именно. Что касается гуманности… Видите ли, излишняя гуманность ведет к появлению ощущения безнаказанности и вседозволенности.

– Но сомнения всегда толкуются в пользу человека! А возможность причинения человеку вреда есть вещь крайне сомнительная.

– В том-то все и дело. Закон должен защищать и карать. Кара – неизбежное наказание за проступок, особо серьезный и преднамеренный. Причем здесь гуманизм? Человек нарушил закон – он должен понести наказание. Гуманизм не может быть поводом избегнуть заслуженную кару.

– Это странно, господин Васильев, но в ваших суждениях есть корень истины. Мне нужно осмыслить полученную информацию. Благодарю вас.

– Постойте! – встрепенулся я.

– Слушаю вас.

– А… разве это все?

– Вы имеете еще что-нибудь сказать?

– Нет, но…

– В таком случае всего доброго, господин Васильев. У меня действительно много работы.

С неясным тягостным чувством я покидал обиталище Глобального Интеллекта. Чем все это закончится, и не напорол ли я еще массу глупостей? Очень уж не хотелось оказаться крайним, случись что непоправимое. Я попытался уверить себя, что это лишь моя мнительность, и мудрый Интеллект не вытворит какой-нибудь глобальной глупости, но…

Не успел я спуститься по ступеням, как вокруг меня начало твориться нечто невообразимое: люди замирали на месте, озираясь по сторонам, отнимая от глаз смартфоны, вытаскивая из ушей наушники, стягивая коммуникаторы, вновь разрешенные к использованию всего месяц назад. Машины останавливались и отказывались двигаться дальше. Парившие в воздухе квадрокоптеры теряли ориентацию и бесцельно кружили над домами и улицами, словно все разом сошли с ума. Огромные табло и экраны на стенах домов разом погасли.

Я понял, что произошло. Я был единственным, кто понимал причину надвигающегося хаоса, и потому невольный страх от осознания того, что я натворил, охватил меня и погнал прочь от стеклянного здания, все так же сверкавшего своим совершенным чистеньким фасадом – единственного, что сохранилось от величественного мира электронного владыки.

– Федя! – окликнул меня знакомый голос.

Я остановился, повернул голову влево.

Ко мне спешили Степан, Софья и, разумеется, квадрокоптер – куда же без него!

– Федя, что происходит? – Софья, подбежавшая ко мне первой, вцепилась в мою рубаху и встряхнула меня. – Что ты опять натворил? Все встало, ничего не работает! Федя, ну чего ты молчишь? Мы так за тебя боялись.

А я только смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Потом поднял руку и провел ладонью по щеке жены. Вот она – истинная цель существования человечества, на чем держится Земля и чем мы живем. Это любовь, дружба – самые чистые и добрые чувства на свете, то, ради чего стоит жить. Остальное неважно.

И вдруг над нашими головами раздался знакомый мне голос:

– Люди Земли, слушайте и запоминайте: с этого дня вам надлежит думать и жить как подобает мыслящим существам, носящим гордое звание Человек. Наступает новая эпоха – эпоха мира, процветания и движения к истине. Ничего не бойтесь, о подробностях каждый из вас будет уведомлен. Но если вам понадобится моя помощь, знайте – я всегда рядом.

– Что это? Что это значит? – закрутила головой Софья. – Федя!

– Он все понял, – пробормотал я, медленно приходя в себя.

В кармане, оживая, пиликнул смартфон – пришло сообщение. Такие же сигналы эхом отдались вокруг нас. Люди хватались за мобильные устройства, жадно вчитываясь в сообщения. Их лица выражали недоумение и страх неопределенности.

Ожили некоторые из автомобилей – как я заметил, у них был руль. Но большинство машин, рекламные экраны на стенах домов и коммуникаторы остались безжизненны. Напуганные парочки жались друг к дружке, мамаши прижимали к себе плачущих детей, люди сбивались в кучки, жарко обсуждая странное происшествие, и не было оставшихся в стороне. Нет, были – единицы. Эти спешили поскорее укрыться в своих уютных квартирах, полагая, что там осталось все по-прежнему. Но я знал, что дома их ждет одно лишь горькое разочарование. Человечеству вновь предстояло постичь Истину.

– Он все правильно понял, – повторил я, обнял за плечо Софью, хлопнул по спине Степана, и мы зашагали прочь, радуясь непонятно чему. Впрочем, я-то наверняка знал причину своей радости – у меня было все, чего только может желать человек. Нет, не все – я внезапно осознал, что нам с Софьей не хватает детей! Но теперь я был уверен: все еще будет, обязательно будет…

В оформлении обложки использованы фотографии с https://pixabay.com/ по лицензии CC0

Примечания

1

В оригинале звучит: «Не дай нам бог дожить до того дня, когда все будет так плохо, как об этом пишут газеты». Уилл Роджерс.

2

Шанти – в буддизме состояние покоя, умиротворения