– Я помню ваше странное поведение. Я тоже решила, что Разинский тобой увлечен.

– О да! Он страдал, но играл талантливо. Однако потом что-то случилось. Я дала ему то, что ему требовалось, – пропуск в мою семью. Однако этого оказалась мало, я еще могла быть ему полезна. Помню, как он обрадовался, получив приглашение в поместье. Ему зачем-то нужно было туда попасть. И чтобы этого добиться, он пошел на открытые ухаживания.

– Послушай, но в итоге ему пришлось бы на тебе жениться. Он не мог пойти на это.

– Но пошел. Он сделал мне предложение.

Подруга ахнула.

– А я, дурочка, согласилась, – я чуть не разревелась, но сумела взять себя в руки. – Видно, Разинский привык за столько времени находиться рядом со мной и играл виртуозно. Думаю, и сейчас бы ему поверила, – я невидяще смотрела в пространство.

– Ольга, он бы не смог взять предложение обратно!

– Ему и не пришлось бы. Они планировали выдать меня замуж за обедневшего дворянина. Заплатили бы ему, чтобы тот свел меня с ума и отбил у Разинского. Они просто не знали – я настолько его люблю, что не пошла бы на это.

– Почему ты говоришь о нем во множественном числе?

– Потому что ему помогали Мэллори и Корнейси, каждый чем мог. Глава отдела – положением, а Джеймс – знаниями. Прекрасный альянс!

– Не может быть! Неужели и Корнейси принимал участие… в этой мерзкой истории?! – потрясенно выдохнула Лидия.

– Да, но потом у него хватило совести уйти в сторону, но не у Разинского. Я до сих пор не могу осознать, что он смог так поступить со мной. Я любила его безумно, бездумно, я верила ему, практически боготворила. Я все прощала и понимала, я рисковала ради него всем. В конце концов, я спасла ему жизнь! Но даже тогда он не сжалился. Даже тогда…

– Но зачем они затеяли все это?

– Ты знаешь, что в корпорации происходят отравления и массовые убийства творцов? Они считают, что это из-за моего отца… Что он передал сведения и яд дуовитам… Я не совсем уверена, но, судя по разговорам, это так. А как добраться до моей семьи? Только через меня, – мертвым голосом подытожила я.

– А Светлана?

– Она почти не посвящена в дела корпорации, к тому же меня нужно было держать постоянно под присмотром. Но я не позволю ему обидеть мою семью. Он пожертвовал мной и поплатится за это! Я отомщу! – вспыхнула я, сжав кулаки.

– Может, не стоит лезть в эти интриги? – озабоченно нахмурилась подруга.

– Поздно. Меня уже втянули, и теперь пути назад нет. Я выясню правду через того же Разинского, а Корнейси мне в этом поможет. Он мне должен. А ты – ты согласишься мне помочь?

Лидия задумалась.

– Думаю, да, если это не нанесет прямого вреда моему мужу.

– Тогда решено. Посмотрим, Алексей Михайлович Разинский, как тебе понравится почувствовать собственные методы на себе.

* * *

В Цитадель мы вернулись через пару дней. И у меня из головы не выходили мысли о том, как я его увижу, что сделаю… Как теперь смотреть в глаза и как относиться к людям, которые поступили по отношению к тебе подло?

В свою комнату я вошла в волнении и нашла на столе записку:

«Очень беспокоился о Вас. Жду встречи…»

Я сильно сомневалась в правдивости его желаний, но встретиться нам все равно придется: я должна узнать через Алексея, в какую некрасивую историю меня втянули. Но перед этим нужно кое-кого навестить.

Глава отдела, на мое счастье, оказался на месте, и, узнав у его секретарши, один он или нет, я прошла в кабинет. Корнейси оторвался от бумаг и поднял на меня глаза.

– Добрый день, Ольга, – он поднялся мне навстречу и, поцеловав руку, спросил: – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, вполне терпимо.

– Готовы приступить к работе?

Вот и все, что нужно от творца. Ходить можешь – приступай к работе.

– Да, но перед этим я хотела бы поговорить с вами на одну деликатную тему, – вкрадчиво начала я.

Глава посмотрел на меня цепко, пристально.

– Если я чем-то смогу быть полезен, то я к вашим услугам. Но я не лучший собеседник в щекотливых вопросах и не всегда бываю деликатен.

– В этот раз, мне кажется, вы проявите деликатность, – уверенно кивнула я.

Корнейси откинулся на спинку кресла.

– Тогда я готов вас выслушать.

– Пожалуй, слушать буду я. А именно: я хотела бы услышать причины, по которым вы заподозрили моего отца в том, что он виноват в покушениях на творцов.

Корнейси прикрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Откуда вы узнали? Алексей рассказал?

– Нет, что вы. Так вы расскажете? – спокойно спросила я.

– Почему вы решили, что я буду давать вам объяснения?

– Потому что вы должны мне. Мало ли на что пойдет обманутая женщина ради поиска правды. И какими методами я буду ее искать, – намекнула я на прыжки во времени и их последствия.

– Вы слышали наш разговор… – глава отдела болезненно поморщился.

– Да.

– Лидия знает? – напряженно спросил Корнейси.

– Да. И она не против того, чтобы вы мне поведали правду и помогли.

– Помог в чем? – напрягся глава отдела.

– Выяснить все и наказать Разинского.

Корнейси усмехнулся.

– Мне нравятся обе идеи. Поверьте, я был против этой интриги с вами и сожалею о ней.

– Я знаю. Именно поэтому я к вам и пришла.

– Как вы планируете выяснить правду?

– Частично через Алексея и при помощи дара.

– Теперь вы будете играть с ним? – покачал головой Корнейси.

– Чтобы очистить доброе имя отца – да.

– Почему вы так уверены, что он ни при чем?

– Он не предатель. Люди могут пойти наперекор всему, кроме своей натуры, – заявила я.

– Хорошо, я помогу вам. Слушайте…

Мой маленький план мести начал приводиться в действие. После рассказа Корнейси в этой истории для меня осталось куда меньше темных пятен, хотя Разинского не извиняют никакие обстоятельства.

А еще я смогла уговорить Корнейси поухаживать за мной. Он возмущался, отказывался, но, когда пришла Лидия, под нашим общим натиском был вынужден сдаться.

И едва мы вышли из кабинета главы, я с интересом взглянула на подругу.

– Тебе не претит то, что Корнейси будет оказывать мне знаки внимания?

У Лидии взметнулись вверх брови.

– Ты так интересуешься, не буду ли я ревновать? Ну, во‑первых, я не имею на это никакого права, а во‑вторых, ты просто не видела себя. Ты словно застыла, в тебе практически нет эмоций, они закованы где-то внутри. И нет смысла ревновать, потому что ты все еще любишь Разинского и не способна испытывать чувства больше ни к какому мужчине сейчас… а возможно, и никогда, – подруга посмотрела на меня с жалостью.