Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты же ничего не знаешь! – простонал творец первой степени.
– Я не знаю? Да я поначалу был частью замысла! Хотя куда уж мне равняться на тебя и Джеймса! Ты на все готов ради корпорации. Как ты мог так поступить? Тем более теперь, когда твой отказ от нее так опозорит девушку? Поверить не могу, что ты мой брат!
– Не тебе меня судить!
– Ольга должна свято верить, что ты ее любишь и относишься серьезно. Пока ты не добудешь всю необходимую информацию, придется наступать себе на горло и терпеть – как ты говорил? – «наивную неумеху» рядом с собой.
– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь! Теперь все не так!
– Хочешь сказать, будто, начиная эту историю с ухаживанием, был в нее влюблен? Что все это было бескорыстно? Или, может, она хоть немного нравилась тебе? Да тебе даже работать с ней было невыносимо! Скажи, что я не прав!
Я ждала, что Алексей скажет, что все не так. Мое сердце сжимали тиски боли, я умирала. Осколки моей души осыпались вниз, и я ничего не видела сквозь пелену слез.
– Да, все так! Ты это хочешь услышать? Хочешь помучить меня?! Если в моей жизни что-то и случится, то тебе я расскажу в последнюю очередь. Поэтому, прежде чем что-то решать за меня или судить, посмотри сначала на себя. И не лезь мне в душу! Моя личная жизнь тебя не касается!
Боль, распространяющаяся от сердца, заполнила все мое существо, слезы ручьями потекли по щекам. Я умирала…
Кто-то тормошил меня, тихо звал с собой. Я подчинилась не думая, рефлекторно.
Он обманывал меня, он не любит меня, я противна ему, не нужна… Мой мир рухнул.
Лидия Лехвицкая
Мой супруг находился по делам за границей, и я решила навести порядок во владениях мадам Малкин, пока та болеет. Без нее все разладилось. Направляясь к Корнейси поговорить об этой проблеме, я сначала услышала отзвуки страшного скандала, а потом увидела Ольгу, сидящую на полу.
В тот же момент я бросилась к ней. Девушке явно было плохо.
– Ольга, что с тобой? – тихо позвала я, упав перед ней на колени.
Ольга не ответила. Ее начала бить дрожь, а скандал в кабинете все набирал обороты.
Я быстро подняла Ольгу на ноги и повела прочь. Надо как-то дотащить ее до комнаты и там уже смотреть, чем можно помочь.
Дошли мы непросто. Захлопнув за собой дверь в спальню девушки, я помогла ей опуститься на постель, и она тут же свернулась клубочком.
– Ольга, немедленно расскажи, что случилось! Тебе плохо? Вызвать врача?
– Нет! – неожиданно подскочила на постели девушка и, схватив меня за руки, лихорадочно продолжила: – Никого не нужно! Я просто здесь полежу, и все!
– Что ты такое говоришь? Тебе же явно плохо!
– Нет-нет… – пробормотала Ольга, снова опускаясь на постель. – Нельзя никого звать. Никто не должен меня видеть.
– Ты же понимаешь, что до завтра твое состояние лучше не станет. А утром за тобой кто-нибудь придет. У тебя задание.
На лице девушке отразилась такая паника, что я испугалась.
– Помоги! – она посмотрела на меня умоляющим взглядом.
Я не смогла ей отказать.
– Давай мы завтра скажем всем, что ты заболела, и поедем в мое поместье. Я там всегда живу, когда устаю от этого места.
– А князь?
– Он сейчас за границей. Там будем только мы и слуги.
– Отправляемся.
– Сейчас поздно и, думаю, разумнее будет подождать утра.
– Хорошо.
Всю ночь я просидела с Орловой, боясь оставить ее одну, и гадала, что могло вызвать такую реакцию. Когда она перестала плакать, то просто лежала, уставившись в одну точку.
Может, у нее кто-то умер? Но вспомнив, где я ее нашла, поняла, что тут все серьезнее.
Утром, совершенно разбитая, я оставила записку с сообщением, что Ольга заболела, и наказом не ехать за нами, так как мы хотим побыть одни.
Уже через час после рассвета карета увозила нас в сторону поместья.
По прибытии я выделила Ольге комнату недалеко от своей и еще раз предложила вызвать врача, но девушка отказалась, только вот что странно – попросила проводить ее в музыкальную комнату.
Ничего не понимая, я выполнила просьбу и попросила разрешения остаться.
– Я не возражаю, – еле слышно ответила она, взявшись за скрипку.
Ольга играла мелодию невыносимо грустную и печальную. Воздух вокруг девушки светился красным, пылал, переливался, а она играла и плакала.
Я не мешала. Ей нужно было выплеснуть из себя все страдания. Я сидела в кресле, слушала музыку, и из моих глаз текли слезы. Столько боли…
Ольга играла несколько часов, а потом ушла к себе. Ни на что не реагировала, не ела, не пила. Осознав, что добиваться от нее какой-либо реакции пока бесполезно, я отправилась спать.
Ночью меня разбудил шум. Вбежав в комнату Ольги, я увидела, что она снова светится, практически пылает, мечется по комнате, толкает мебель, сбрасывает вещи на пол.
– Ольга, что с тобой?!
Я не знала, что делать.
Девушка посмотрела в мою сторону и сказала ледяным тоном:
– Оставь меня.
Что-то такое было в ее горящем взгляде, что заставило меня подчиниться.
Даже когда все стихло, оставшуюся часть ночи я провела без сна, а наутро все повторилось вновь. Ольга лежала на постели, не ела, не пила и ни на что не реагировала. Периодически заходя к ней, я видела, как по ее щекам текут слезы.
Сначала я терпела, но к вечеру, подойдя к девушке, протянула ей стакан.
– Пей!
Реакции никакой. Я сильно дернула девушку за волосы и прижала стакан к ее губам.
– Пей, иначе волью силой.
Едва сфокусировав на мне взгляд, Ольга сделала несколько глотков.
Вот и хорошо.
Почти весь день я провела у постели Ольги, потом ушла к себе и уже ближе к полуночи услышала, как девушка навзрыд плачет. Когда все стихло, я зашла к ней и увидела, что усталость взяла свое и Ольга уснула.
Облегченно вздохнув, я решила, что буря миновала, и не ошиблась.
* * *
Ольга Орлова
Когда я около кабинета услышала всю правду, ничего кроме боли я не чувствовала.
Это была жестокая боль, что горела у меня внутри, выжигая все чувства, все живое, что было во мне. Боль была практически физическая. Мелькнула радостная мысль, что я умираю.
Я малодушно была готова проститься с жизнью, лишь бы не чувствовать то, что чувствовала. Лишь бы не знать этой правды.
Потом пришла Лидия, что-то спрашивала меня, куда-то отвела. Единственное, что пробилось сквозь пелену отчаяния, это слова подруги о том, что за мной придут. Я увижу его. Нет! Не хочу!