— Детка, отнеси это папе. — Мама вручает мне кружку с чаем. — Он в кабинете, смотрит футбол.

Папа — рьяный фанат «Астон Вилла». Если они играют, он будет смотреть матч даже в день рождения единственного внука. С кружкой в руках я выхожу в коридор, радуясь предлогу прервать разговор на тему «Когда же Лори станет мамой». Ответ, кстати, очень простой. Когда будет к этому готова. Не раньше.

— Папа?

Я толкаю дверь кабинета, но она почему-то не открывается. Запереть ее папа никак не может, на ней вообще нет замка. Что-то навалилось на нее с другой стороны.

— Папа! — ору я изо всех сил.

Сердце мое колотится как бешеное, руки трясутся, чай проливается на новый бежевый ковер. Папа не отвечает. Охваченная паникой, я налегаю на дверь плечом. Она чуть-чуть подается. Мир внезапно замирает. В звенящей тишине раздается чей-то пронзительный голос, зовущий на помощь. Неужели это кричу я?

Лори

— Я дал ей снотворное, чтобы она отдохнула. Она совершенно измучена.

Я пытаюсь улыбнуться доктору, но собственное лицо вышло у меня из повиновения.

— Спасибо.

Доктор Фриман живет на той же улице, что и мои родители, в течение многих лет он был нашим семейным врачом и другом семьи. Приходил к нам по разным поводам. Рождественские вечеринки, дни рождения, простуды, сломанные кости. Вчера, когда Дэрил забарабанил в дверь его дома, он примчался без промедления. Сегодня пришел снова, посмотреть, как мама.

— Мне очень жаль, Лори. — Доктор гладит меня по плечу. — В случае чего звоните — днем и ночью.

Дэрил провожает его до дверей и возвращается в гостиную. Мы сидим за столом в доме родителей, где царит странная тишина. Анна повезла ребенка домой, Оскар сможет вернуться из Брюсселя не раньше чем завтра. Он в отчаянии, но, честно говоря, ничем не может помочь. Как и никто другой.

Папа умер вчера. Только что был с нами — и вдруг ушел. Рядом не было никого, кто держал бы его за руку или поцеловал на прощание. Я извожусь от мысли, что, сложись все иначе, его можно было бы спасти. Если бы я или Дэрил решили посмотреть матч вместе с ним… В детстве мы часто так делали, хотя никто из нас не был фанатом футбола. Если бы мама попросила меня отнести ему чай на несколько минут раньше… Если, если, если… Врачи «скорой помощи», констатировавшие смерть, пытались убедить нас, что обширный инфаркт унес бы его в любом случае. Но вдруг он звал на помощь и его никто не слышал? Дэрил протягивает мне салфетку, и я сознаю, что по щекам моим снова струятся слезы. Сегодня я плачу не переставая. Кажется, человек состоит из воды процентов на семьдесят или что-то в этом роде? Я на собственном опыте убедилась, что это правда. Вода льется из меня, как из крана, который забыли закрыть уехавшие хозяева.

— Нам надо позаботиться о похоронах, — доносится до меня глухой голос Дэрила.

— Не представляю, как это делается, — качаю я головой.

Брат сжимает мою руку так крепко, что у меня белеют суставы:

— Я тоже. Но нам с тобой придется это выяснить. Больше похоронами некому заниматься.

Я киваю и вытираю салфеткой глаза. Конечно, он прав. Мама в шоке, сейчас она не в состоянии что-либо делать. До конца своих дней не забуду, как она стояла на коленях у неподвижного тела папы. Услышав мой крик, мама примчалась первая, словно шестое чувство подсказало ей, что любовь всей ее жизни покинула этот мир. Мама познакомилась с папой, когда ей было пятнадцать лет. Мне кажется, я до сих пор слышу дрожащий голос, которым она повторяла его имя, как будто надеясь разбудить. Слышу низкий нечеловеческий стон, который она издала, когда врачи «скорой» оторвали ее от тела папы и осторожно отвели в сторону. С тех пор мама не произнесла ни слова. Она молчит, не ест, не спит. Она словно хочет отгородиться от мира, в котором больше нет папы. Доктор Фриман утверждает, что люди по-разному реагируют на потрясение и со временем мама придет в себя. Но, честно говоря, мне трудно в это поверить. Трудно поверить, что кто-нибудь из нас придет в себя после этого.

— Завтра займемся похоронами, — произносит Дэрил. — Анна приедет и посидит с мамой.

— Хорошо.

Мы вновь погружаемся в молчание. В просторной комнате, где когда-то обедала вся семья, царит тишина. Мы сидим за столом на тех же самых местах, где сидели всегда. Когда-то за столом нас было пятеро, потом, после смерти Джинни, один стул опустел. Теперь опустел еще один. Не могу поверить, что нас осталось всего трое. Это так мало, так ужасающе мало…

Джек

— Кто бы ты ни был, отвали на хрен!

Но звонок не затыкается. Я вытаскиваю из-под одеяла руку и пытаюсь нащупать на полу мобильник. Люди прекрасно знают, что я работаю по ночам. Наверняка слышали меня по радио. Какого черта они звонят в такую рань?! Пальцы мои нащупывают телефон как раз в тот момент, когда он умолкает. Типичный случай. Я откидываюсь на подушку и, прищурившись, смотрю на экран. Пропущенный вызов от Лори. Блин! Я смотрю на голую спину Аманды и решаю, удобно ли будет перезвонить Лори, лежа в кровати, где спит моя девушка. Решаю, что это дурной тон, и отключаю телефон. Вряд ли у Лори что-то срочное.

— Кто это звонил?

Аманда поворачивается ко мне лицом. Медовая кожа, голубые глаза, напряженные соски. Отношения наши находятся в стадии неистовых совокуплений, проще говоря, мы трахаемся с неутомимостью кроликов. При виде ее ровно загорелого тела — никаких следов от купальника — в мозгу у меня что-то щелкает.

— Наверное, ошиблись номером.

Прижимаюсь губами к ее соскам, а телефон тем временем звякает, сообщая, что пришла эсэмэска. Лори звонит мне не часто. Обычно мы общаемся по электронной почте или через «Фейсбук», как и положено цивилизованным людям. Если она прислала сообщение, значит произошло что-то из ряда вон выходящее.

— Надо посмотреть, что там, — говорю я и беру телефон с прикроватного столика. — Погоди секунду.

Аманда лениво наблюдает, как я нажимаю кнопку. Механический голос сообщает, что поступило новое сообщение, рука Аманды скользит по моему животу вниз. Блин, она знает свое дело! Блаженно закрываю глаза. Я уже забыл, от кого сообщение.

«Привет, Джек. Это я, Лори».

Нужно сказать Аманде, чтобы она перестала. В этом есть что-то противоестественное — слушать тихий голос Лори, когда другая женщина теребит мой член.

«Я хотела с тобой поговорить. Услышать твой голос».

Господи боже, чувство такое, словно у меня галлюцинация! Я до сих пор иногда вижу Лори во сне, и все происходит в точности как сейчас. Она звонит мне. Она хочет услышать мой голос. Она во мне нуждается. Умелые пальцы Аманды продолжают ласкать мой затвердевший член.

«Прости за то, что позвонила так рано. Ты сейчас, наверное, еще спишь. Но вчера у меня умер папа. Думаю, тебе нужно об этом знать».