Тони сделал карьеру в лейбористской партии за счет благоприятных комментариев СМИ о своей персоне; став премьер-министром, он продолжал регулярно встречаться с журналистами. Когда бы у нас ни возникли трудности, мы приглашали на ленч того или иного издателя вместе с ведущими сотрудниками, затем следующего и так далее; со всеми вели непринужденные беседы в уютной столовой Номера 10, в ходе которых выясняли свой рейтинг по мнению соответствующего издания.

Впрочем, тесные контакты политического лидера и журналистов желательны далеко не всегда. Тони, например, был склонен вступать в таковые прямо в самолете, иными словами, направлялся не руки мыть, а навстречу ожиданиям журналистов. Последние считали, что интервью включено в стоимость авиабилета. Хорошего от таких «выходов» ждать не стоило. Например, в 2006 году, прилетев в Австралию, Тони здорово опростоволосился — заявил австралийским журналистам, что ошибкой было бы считать, будто он покидает премьерский пост, чем свел к нулю эффект превосходной речи для австралийского парламента. На следующий день, в самолете, журналисты прицепились к этой реплике, и Тони сказал, что определился насчет даты ухода, но раскрывать эту дату не намерен. Заявление вызвало целый шквал домыслов; впрочем, домыслы, те или иные, вызывал каждый поход Тони в самолетный хвост, к команде журналистов; по крайней мере каждый поход на моей памяти. Первый раз он так поступил, когда летел в Штаты, еще в 1995 году. Безусловной ошибкой было отвечать на журналистские вопросы, не проверив для начала истинности журналистских заявлений. Так, в 2003 году, в Москве, сопровождающая пресса сообщила о смерти Маргарет Тэтчер и потребовала от Тони прокомментировать сие прискорбное событие. Я быстро связался со своим братом, тот — с одним из помощников Тэтчер. Вскоре брат сообщил, что, по личным наблюдениям этого помощника, сделанным несколько минут назад, госпожа Тэтчер нынче немного вялая, но определенно не мертвая.

Тони звонил журналистам лично только в крайних случаях, когда требовалось не дать ходу однозначно убийственному репортажу. К таким случаям относилась, например, критика Гордоном правительственных обещаний относительно политического убежища и реформы социальной сферы (Гордон назвал их недостаточно радикальными). Тони пришлось звонить Энди Марру, политическому обозревателю Би-би-си, как раз перед вечерними новостями, чтобы расставить точки над i. Гордон, напротив, все время доставал журналистов звонками — то бурно выражал недовольство статьей о себе, то пытался заказать таковую. А ведь постоянное мельтешение перед СМИ заставляет последние презирать мельтешащегося — с точки зрения Макиавелли, хуже и быть ничего не может. Макиавелли советует государю «следить за тем, чтобы не свершилось ничего, что могло бы вызвать ненависть или презрение подданных»[168]. Мудрый премьер старается держать дистанцию со средствами массовой информации, интервью направо и налево не дает, так что каждое становится целым событием.

Тони, напуганный обращением СМИ с лейбористской партией в течение десятилетия, предшествовавшего его премьерству, в свою команду партийного лидера первым делом пригласил блистательного Алистера Кэмпбелла, таблоидного бога. Алистер понимал язык и тип мышления журналистов, пишущих для таблоидов. Любой эпизод мигом оказывался на его мысленном «развороте», а уж под каким соусом журналисты захотят этот эпизод подать, Алистер знал раньше их самих. Он взял на себя миссию — расположить прессу к Тони лично и к новым лейбористам в целом.

Алистеру также удалось призвать к некоему подобию дисциплины как традиционно буйных лейбористов-министров, так и журналистов; для этого потребовался изрядный волевой акт, который позднее был беззлобно спародирован в сериале «Гуща событий»[169]. Алистер научил лейбористов защищаться. Прежде партия отличалась чрезмерной пассивностью и замедленной реакцией на яростные выпады. Слишком часто лейбористы подставляли левую щеку. А ведь грязь имеет тенденцию прилипать, даже если поливают ею незаслуженно. При Алистере мы стали отвечать ударом на удар.

Мы учредили Опроверженческий отдел, сотрудники которого, подобно коршунам, бросались на каждую ложную историю о лейбористах и не оставляли на ней живого места. Пригодился печальный опыт Джона Керри, вовремя не среагировавшего на выпад против себя, который затеяла организация «ветераны катеров за правду»[170]. Промедление явилось одной из причин неудачи на президентских выборах 2004 года. Политикам кажется, что люди не поверят в клевету; так же казалось и Джону Керри, который, в отличие от Джорджа Буша, был истинным героем войны во Вьетнаме. В этом-то и заключалась новая хитроумная тактика политического советника Буша, Карла Роува, — направить вектор атаки не на слабости соперника, а на его заслуги. Именно такие атаки надо отражать сразу, с максимальной твердостью — иначе клевета налипнет и присохнет, сколь бы нелепой ни была. Почему политики и газетчики прибегают к подобной тактике? Потому, что она работает.

Заодно с Номером 10 мы унаследовали и выдохшуюся, бесполезную команду, призванную отвечать на удары прессы. Команда состояла из госчиновников; подвергаясь постоянным атакам, они словно окаменели в раз и навсегда усвоенной оборонительной позиции. Один из этих «защитников» постоянно предлагал заученный способ уничтожения той или иной лживой истории. При Джоне Мэйджоре в ходу была притянутая за уши «крикетная» метафора — дескать, дополнительные очки «защитников» не интересуют, им бы только воротца сохранить. Мы, как новое и популярное правительство, нуждались в упреждающей стратегии; нам надо было не просто реагировать на газетные статьи, но создавать их самим. Для этого требовался политический пресс-секретарь, который представлял бы интересы лейбористов так же хорошо, как и интересы правительства. У Джона Мэйджора были представители для прессы из госчиновников; когда бы журналисты ни задали вопрос о политике, они отвечали, что не уполномочены говорить о таких вещах, а спросить следует пресс-секретаря партии. А поскольку практически все вопросы, касающиеся деятельности Номера 10, могут рассматриваться одновременно в политическом и в правительственном аспектах, интервью неизменно заходило в тупик. На сем госчиновники и выезжали. Такого чиновника вдобавок очень легко втянуть в политику, как случилось с Бернардом Ингхамом, пресс-секретарем Маргарет Тэтчер. Поэтому-то мудрый премьер-министр выбирает на эту должность человека, разбирающегося в обеих сферах — и такого, который уйдет с Даунинг-стрит вместе со своим боссом.

Алистера Кэмпбелла незаслуженно обвиняли в политизации правительственной пресс-службы. На самом деле он способствовал росту профессионализма чиновников и модернизации этой сферы. Когда мы только начали работу на Даунинг-стрит, пресс-служба находилась в весьма плачевном положении; зато оставляли мы ее буквально расцветшей. Обратная сторона политических пресс-брифингов является сферой приложения усилий министерских советников и, конечно, самих министров. Именно советники по особым вопросам, всякие Дэмьены Макбрайды, Чарли Уиланы и Эды Боллсы, а вовсе не представители министерств, профессионально мочат репутации на страницах газет. Меня всегда удивляло, как этим убийцам удается убедить прессу замалчивать их деятельность, вне зависимости от количества обвинительных электронных и обычных посланий. А все просто: политические обозреватели от них зависят, ибо «кормятся» из их неоскудевающих рук и не имеют желания рисковать источником пикантных историй, раскрывая способы их получения.