Беттингера его слова удивили.

– А зачем ей анестезия?

Доктор бросил смятое полотенце в мусорную корзину.

– Мне нужно извлечь глаз и все там очистить.

Полицейского снова затошнило.

– Но разве нельзя сделать это при местном обезболивании?

– Я хочу сделать все как можно тщательнее. Мы не можем допустить возникновения инфекции в таком месте.

– Какого рода инфекции?

– Стафилококк. Он может быть смертельным, если попадет в мозг.

Пол вдруг стал уходить из-под ног Беттингера. Ему пришлось ухватиться за плечо медбрата, чтобы сохранить равновесие, и он почувствовал у себя на лице холодный пот.

Эдвардс указал на пустую кровать.

– Может быть, вам следует прилечь на пару…

– Нет. – Детектив отпустил плечо медбрата. – Позвольте мне поговорить с ней, чтобы вы могли сделать то, что необходимо.

– Ей дали очень сильное болеутоляющее, но она в сознании. Я рассказал о предстоящей операции, но не стал говорить об остальных событиях… – Оптик указал в сторону бежевой занавески в дальнем углу. – Там. У вас несколько минут.

– Я поставил для вас стул, – добавил медбрат.

Беттингер подошел к занавеске, отодвинул ее в сторону и увидел Алиссу. Из рук у нее торчали трубки внутривенных вливаний, соединенные с плазмой, а ее карамельную кожу покрывали повязки – словно ярко-белые паразиты. Рядом с плотными бинтами на всей левой части лица полицейский увидел красный широко раскрытый глаз.

– Жюль?

Детектив вошел, задернул занавеску и обнял жену. Пластиковые трубки скользнули по его лицу.

– Дети? – спросила Алисса.

Беттингер крепко прижал ее к груди.

– Гордон убит. Карен в безопасности.

– Гордон убит?

– Да. Он защищал Карен, когда это случилось. Он спас ей жизнь. – Детектив стиснул челюсти, чтобы сохранить спокойствие.

– Гордон мертв?

– Да.

Ужасающая тишина высосала воздух из комнаты, и Жюль мог лишь обнимать жену. Он чувствовал, что падает сквозь мрак на дно невероятно глубокого каньона.

Алисса откашлялась.

– Но Карен в безопасности?.. – Ее голос звучал едва слышно.

– Она смотрит мультики.

– Хорошо.

Беттингер выпустил жену из объятий, поцеловал ее в губы и взял ее руки в свои, стараясь не задевать многочисленные трубки. Затем уселся на принесенный для него стул и посмотрел на свою любимую. В ее правом глазу заблестела слеза, а повязка с левой стороны стала влажной.

Алисса вновь откашлялась.

– Карен знает?

– Про Гордона?

Женщина кивнула.

– Знает, но делает вид, что нет.

– Как с зубной феей?

Прибойная волна печали накрыла детектива.

– Да. – Он откашлялся и указал в сторону занавески. – Доктор сказал, что…

– Это ты находился снаружи?

Беттингер был поражен.

– И стрелял в окно? – уточнила Алисса.

– Да… я. Извини за разбитое стекло.

– Ты должен был – этот псих убил бы нас всех.

Полицейский сжал ладони жены.

– Ты его убил?

– Да.

– Он это заслужил.

– Он заслужил много больше.

Алисса кивнула.

И вновь Жюль указал в сторону занавесок.

– Доктор сказал…

– Почему он хотел тебя убить? Ты… ты из Аризоны. Мы все… – Голос Алиссы дрогнул, и она покачала головой, сражаясь со слезами. – Мы все из Аризоны.

– Он работал на человека из Виктори, который не любит полицейских.

– Ты и до него добрался?

– Над этим мы сейчас работаем.

Алисса опустила взгляд.

– Ты должен вернуться на работу? – спросила она; теперь в ее голосе появился страх.

Беттингер сжал руки жены.

– Я хочу добраться до этого хрена – до босса; очень хочу. Отчаянно. Но если ты скажешь, чтобы я спустил мой значок в туалет, я так и сделаю. Ты слишком многое пережила – и без малейшей на то причины, – так что решение принимать тебе.

Печальная улыбка появилась на забинтованном лице художницы.

– Я серьезно, – сказал детектив.

– Я знаю. – Алисса тяжело вздохнула и покачала головой. – Я не хочу, чтобы ты возвращался в Виктори. Мне страшно… и… Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Но не стану просить тебя, чтобы ты прекратил. Ты… ты не сможешь сидеть и ждать, пока кто-то другой доберется до человека, который все это с нами сделал.

Жюль поцеловал ее руки, уверенный, что женился на самой понимающей женщине в мире.

– Я оставлю Карен здесь – о ней позаботятся, у них есть для этого условия. А когда все закончится, мы вернемся в Аризону. И я найду себе какую-нибудь сидячую работу.

– Я с нетерпением жду момента, когда смогу купить тебе пресс-папье.

– И мы слетаем в Чикаго на твою выставку в галерее.

Глаз Алиссы снова наполнился слезами.

Беттингер знал, что ей было известно, как сильно Гордон гордился предстоящей выставкой.

Трубки пришли в движение, когда лежащая на кровати женщина вытерла правую щеку.

– Я люблю тебя, – сказал детектив, наклонившись, чтобы обнять жену.

– И я тебя люблю.

– Мистер и миссис Беттингер? – послышался голос доктора Эдвардса из-за занавески.

– Мне нужно уходить? – спросил полицейский.

– Пожалуйста. Анестезиолог уже здесь.

– Хорошо.

Жюль и Алисса поцеловались еще раз. Он встал, а она вытерла правый глаз. Высокий стройный белый мужчина с впалыми щеками и короткими серебристыми волосами, шаркая, вошел внутрь, толкая перед собой прибор, похожий на русский спутник.

Детектив положил сотовый телефон жены на каталку.

– Позвони мне, как только операция закончится.

– Хорошо. Будь осторожен.

– Обещаю.

И Беттингер ушел, прежде чем жена или он сам расплакались бы.

После того как детектив заполнил все бумаги, он оставил дочь в специальной палате под присмотром медсестры, а тело сына отвез в морг. Каждого ребенка отец поцеловал, каждого попросил о прощении.

Беттингер вышел из больницы и оказался в мире, окутанном вуалью снега. Фиолетовые снежинки падали с такого же неба, когда он шел к голубому компакту Алиссы, припаркованному в запрещенном месте. Снег скрипел под резиновыми подошвами его ботинок – выпало уже не меньше дюйма.