высмеивал в области экономики. Однако в этой книге Саймон говорит на психиатрическом жаргоне. Снова и снова мы слышим про «депрессию», «симптомы», «медикаментозное лечение», «терапию» и «излечивание». Идеи, вмешательства и термины, которые не упоминаются совсем, включают «психиатрическую больницу», «недобровольную психиатрическую госпитализацию», «психиатрическое принуждение», «самоубийство», «предотвращение суицида», «психиатрическое насилие и обман». Его «математическая модель» депрессии показательна для псевдонаучного поп-психологического стиля, в который Саймон погружается в этой книге:

Настроение = (Воспринимаемое состояние себя) ∕ (Гипотетическое контрольное состояние)

Саймон поясняет: «Если числитель (воспринимаемое состояние себя) в отношении настроения низок по отношению к знаменателю (гипотетическому контрольному состоянию) — ситуация, которую я называю Гнилым Соотношением, — ваше настроение будет плохим»557. И так далее. Саймон продолжает: «Теперь мы готовы спросить: как вы можете сманипулировать свой мыслительный аппарат таким образом, чтобы уменьшить поток отрицательных самосравнений, которые вызывают у вас чувство беспомощности? Для каждого данного индивида имеются несколько возможностей…»558.

Больно читать, когда такое выходит из-под пера столь блестящего ума. Кажется, Саймон совершенно не в курсе того, что люди вроде Мэри Бэйкер Эдди, Эмиля Куэ, Поля Дюбуа и многие другие вспахали ту же ниву и пожали столь же бессмысленный урожай559. Нескольких примеров банальностей и «фальшивых фактов» будет достаточно:

• «Когда вы депрессивны, вы чувствуете грусть…»560 …а когда вы счастливы, вы чувствуете радость.

• «Послеродовая депрессия следует за целым рядом биологических изменений и, как представляется, не имеет психологического объяснения»561. Мне так не представляется. Идея о том, что послеродовая депрессия могла бы также быть психологической реакцией на осознание громадной ответственности, связанной с материнством, кажется, не приходит на ум Саймону.

• «Как бы странным это ни казалось, человек иногда получает достаточно выгод от его/ее депрессии, так что он предпочитает оставаться в депрессии — несмотря на весь ее дискомфорт — состоянию отсутствия подавленности»562. Здесь Саймон похож на ребенка, который, обнаружив, что земля, вопреки тому что она кажется плоской, — неплоская, называет это осознание «странным».

• «Навык “подсчета ваших благословений” можно использовать для изменения вашего знаменателя, изменив контрольное сравнение, которое вы делаете…»563

• Название главы: «Религиозное обращение способно излечить депрессию»564.

Только к концу книги Саймон действительно сообщает нам что-то существенное о том, что он называет «31-летняя осада острой депрессией». Вот что он пишет:

• «Моя депрессия имеет непосредственную причину в событии 1962 г. Я был бизнесменом, управлял небольшим собственным делом и совершил тогда нечто нравственно неверное — не очень крупное дело, но достаточно важное, чтобы столкнуть меня в самую черную глубину отчаяния более чем на год, а затем — в серую депрессию»565. Читателю остается только гадать, в чем состояло действие Саймона.

• «Я скрытно действовал исходя из глупого предположения, что, если я накажу себя достаточно, никто другой не накажет меня за мой проступок»566. Это не «глупое предположение». В религии это называется «покаянием». Не было ли издание этой книги и упоминание проступка частью покаяния Саймона?

• «Все эти годы я скрывал свою депрессию так, что никто, кроме моей жены, не знал о ней»567. Если Саймон мог успешно скрывать свою депрессию от каждого, включая детей и коллег, но не от жены, пожалуй, он сумел бы скрыть депрессию и от нее, если бы хотел этого. Но хотел ли он ее скрывать? И не было ли это для нее посланием, по крайней мере отчасти?

• «Ортодоксальный еврей, мой друг, сказал, что одно из основных предписаний иудейской субботы — не следует думать о чем-то, что заставит его грустить или беспокоить, на протяжении дня. Эта чрезвычайно умная идея поразила меня, и я попытался следовать этому правилу»568. Идея сработала. Сомнения в «болезни» Саймона увеличиваются.

• «[Моя мать], казалось, никогда не была довольна мной как ребенком (хотя, пожалуй, в самом деле она была). Как бы я ни успевал в чем-то, она всегда говорила, что я мог бы и лучше. Затем меня поразила внезапная догадка: почему я все еще должен уделять внимание предписаниям матери?» Эта догадка поразила Саймона в 1986 г. — когда ему было 54 года. На то, чтобы вырасти, ему потребовалось много времени.

«Хорошее настроение» не содержит указаний на знакомство со сложной историей лечения душ, религиозного и психиатрического. Однако Саймон называет книгу «Новая психология преодоления депрессии». Это как если бы психиатр — не демонстрирующий того, что он когда-либо слышал об Адаме Смите, Фредерике Бастиа, Вильфредо Парето, Людвиге фон Мизесе, Фридрихе Хайеке, Джоне Мейнарде Кейнсе или Мюррее Ротбарде, — написал книгу с подзаголовком «Новый метод преодоления депрессии (экономической)».

Молчание Саймона о моральных, правовых и политических сторонах психиатрии заслуживает краткого комментария. Молчание служит своего рода речью. Оно заставляет предполагать согласие Саймона с общепринятым психиатрическим взглядом, будто «младенцы, идиоты и безумные» не заслуживают свободы. В поддержку такого истолкования говорит приглашение Саймоном написать предисловие к этой книге Альберта Эллиса. Эллис — психолог, изобретатель и энтузиаст рационально-эмоциональной поведенческой терапии (REBT), твердо верующий в психическое заболевание и недобровольную психиатрическую госпитализацию569.

Заключение

«Нет, — говорил великий британский живописец Джошуа Рейнольдс (1723‒1792), — такой уловки, к которой человек не прибег бы, чтобы избежать настоящего труда подумать»570. Хотя Саймон знал толк в настоящем труде подумать об экономике и политике в экологии, он отбросил критическое мышление в отношении экономики и политики — в психиатрии. Заявив себя либертарианцем, Саймон игнорировал разветвленный аппарат современного американского психиатрического рабства. Пожалуй, следует отметить, что Саймон был женат на Рите Джеймс Саймон, видном социологе, профессоре факультета правосудия, закона и общества в Школе публичной политики Американского университета в Вашингтоне, округ Колумбия, бывшем редакторе «Американского социологического обозрения» (American Sociological Review), а также авторе и соавторе многочисленных книг, среди которых имеется крупное исследование в поддержку защиты по безумию571. Она твердо верует в психическое заболевание и является ревностным защитником мер психиатрического принуждения и отнятия ответственности572.

Слава Саймона покоится на его скептицизме в отношении экономических и социологических данных, сфальсифицированных для того, чтобы дать ход идеологическому и политическому замыслу предвзятой группы «экспертов». Он не сумел приложить те же самые сомнения к власти собственной матери и в результате этого пережил значительную долю несчастья. Его книга «Хорошее настроение» — в которой он без стыда демонстрирует легковерность в отношении психиатрии — приуменьшает его наследие.

Глава