«предположением». Я называю это чушью, имеющей целью самоублажение. Нозик сообщает, что эта фиктивная энергия вырывается под прямым углом, но не говорит, под прямым углом к чему.

В конце главы «Умирание» Нозик отмечает: «Я понимаю побуждение держаться за жизнь до самого последнего момента, однако нахожу более привлекательным другой подход». Он собирается рассмотреть вопрос о продуманном самоубийстве? Или о психиатрическом запрете на суицид и наказании такового принудительной госпитализацией? Разумеется, нет. Напротив, следуя своей коммунитарной самоидентификации, он рекомендует ускорить приближение конца жизни, рискуя ею ради других: «Прожив достаточно долгую жизнь, человек, у которого все еще есть энергия, разумность и решительность, может избрать серьезно рискнуть своей жизнью или пожертвовать ею ради другого человека или какого-то благородного и честного дела».

Восславляя Ганди и Мартина Лютера Кинга как примеры почти божественного благородства, Нозик ликует: «Используя свободу действий, полученную волей подвергнуться серьезному риску, изобретательность народа создаст новые способы и образцы эффективных действий, которыми другие могут воспользоваться поодиночке или совместно… кто-то может всерьез рассмотреть возможность потратить последние годы в смелом и благородном предприятии на пользу другим… не нежный уход во благо ночи или яростная борьба против умирания на свету, но, перед самым концом, яркое сияние собственным светом»524. Хорошие люди не дожидаются, когда они начнут умирать, чтобы пытаться помочь другим.

«Исследованная жизнь» и самоубийство

Сократ, которому мы приписываем высказывание «неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы жить», убил себя. Камю, философ настоящей жизни, а не воздушных замков, заявил, что самоубийство — единственная «настоящая философская проблема»525. В философии Нозика места для самоубийства не находится. Как подобает ученому гуманитарию с позицией либерала-государственника, он находит в ней место для практики, которую философы, которым следовало бы разобраться в предмете получше, ошибочно называют «суицид при помощи врача» (PAS).

В 1996 г. частная некоммерческая организация «Сострадание при смерти», учрежденная состоятельными жертвователями, как было заявлено, с целью помочь «умирающим пациентам» закончить жизнь так, как они сами этого хотят, подала иск против штата Вашингтон. Они требовали, чтобы суд признал нарушающими федеральную Конституцию нормы права, запрещающие «побуждение или помощь другому человеку в совершении самоубийства»526. Группа в действительности была группой лоббирования в пользу увеличения власти и привилегий врачей, особенно — психиатров527.

Адвокаты врачей четверых умиравших пациентов заявили, что врачи имеют защищенное конституцией право «помочь» неизлечимо больному склонному к самоубийству пациенту, выписав ему рецепт на смертельный препарат; что терминальные пациенты имеют защищенное конституцией право получить самоубийство при помощи врача; и что самоубийство при помощи врача — добросовестная медицинская помощь. То же самое утверждение было заявлено истцами в другом деле, Quill v. Vacco: «Выписывание рецепта [на смертельный препарат], которое может сделать только имеющий лицензию доктор, — сложная медицинская задача»528.

Как я показал в «Фатальной свободе», термин «самоубийство при помощи врача» представляет собой одновременно оксюморон и троянского коня, с виду помогающего делу свободы, но в действительности ему препятствующего529. Программа по пропаганде самоубийства с помощью врача — лишь один пример упорных усилий по медикализации обыденной жизни. Сторонники самоубийства с помощью врача утверждают, что их задача — увеличить «автономию пациента». Однако политика, которую они предлагают, добавляет власть «предоставлять самоубийство» к власти врача предотвращать таковое. Практические последствия обусловливания самоубийства при помощи врача санкцией психиатра сходны с последствиями того, чтобы обусловить операцию по перемене пола одобрением со стороны психиатра: это приглашение к недобровольному психиатрическому вмешательству, чему свидетельством служит многократное психиатрическое лишение свободы признанного экономиста-либертарианца Дейдры (Дональда) Макклоски530.

Принудительное предотвращение самоубийств занимает в отношении к психиатрическому рабству ту же самую роль, которую законы о беглых рабах занимали в отношении системы рабского труда. Рабовладелец имел цель не допускать самостоятельного ухода своего раба из рабства иначе, нежели на его, хозяина, условиях (предоставление вольной). Психиатр имеет цель не допускать самостоятельного ухода своего пациента из жизни иначе, нежели на его, доктора, условиях (по рецепту). Каждый из них видит в автономии другого отрицание собственных полномочий «благодетеля», т.е. самый тяжкий проступок (грех, преступление, душевную болезнь). Важно подчеркнуть, что, одобрительно высказавшись о само убийстве при помощи врача, Нозик избегал рассматривать, не говоря уже о признании, самоубийства без помощи врача, т.е. самоубийства без психиатрического дозволения.

Вместе с Американским союзом гражданских свобод и другими либерально-государственническими организациями группа философов подала в Верховный суд США экспертное заключение в поддержку иска о легализации самоубийства при помощи врача. Группу философов возглавлял влиятельный антилибертарианец Рональд Дворкин, среди них также был гарвардский философ Джон Ролз, чьим взглядам Нозик оппонировал в «Анархии, государстве и утопии». Заключение философов, подготовленное Дворкиным, начиналось с решительного одобрения принудительного психиатрического предотвращения суицида: [Наша группа признает, что] люди могут принимать такие сиюминутные решения импульсивно или вследствие эмоциональной депрессии… Государства имеют конституционно правомерный интерес в том, чтобы защищать индивидов от нерациональных… неустойчивых решений ускорить собственную смерть531. Такова была группа и таким было экспертное заключение, к которым присоединился Нозик.

Затем философы удостоверили свою оппозицию «тому, чтобы вынуждать дееспособного умирающего пациента к жизни в агонии несколько лишних недель»532, заявили о своей неспособности выявить существенные отличия между отказом от лечения и получением самоубийства при помощи врача и сделали вывод: «Заявление о том, что смертельно больные пациенты, испытывающие сильные мучения, не имеют конституционного права контролировать свою собственную смерть даже в принципе, представляется враждебным нашей системе конституционного права»533. В июне 1997 г. Верховный суд США девятью голосами «за» и в отсутствие голосов против поддержал законы штатов, запрещающие помощь в самоубийстве534.

Неисследованная жизнь

Правильным названием для «Исследованной жизни» было бы «Неисследованная жизнь». Выразив одобрение «методам достигать просвещения» в «восточной традиции»535, Нозик предлагает следующий перл касательно полового акта (предположительно гетеросексуального, хотя он этого не уточняет): «В сексе также возможны метафизическое исследование, познание тела и личности другого как карты микрокосма самой глубокой реальности, ключ к его природе и предназначению»536. Этот взгляд на сексуальный акт как на метафизическое, а не физическое исследование поднимает романтизацию коитуса до космического уровня. В этом бессмысленном преувеличении важности и прославлении полового акта взгляды Нозика напоминают точку зрения Натаниэла Брэндена о «крайней форме чувственного переживания человеком того, что он хорош и жизнь хороша»537.

Нозик идет еще дальше. Он одобряет идею «немотивированного действия». Он пишет: «Бхагавад-гита говорит о действии, под которым, я полагаю, она понимает делание себя чистым и безличностным двигателем, через который