– Тебе было весело?

– Пит и Мэгги замечательные, – уклончиво ответила я.

– Так и есть, – кивнул Гас.

– Ладно, – сказала я, не зная, что говорить дальше.

Его жесткий взгляд остановился на мне, немного смягчился. Гас хотел что-то сказать, открыл рот, но тут же закрыл его и больше не смотрел в мою сторону.

Я уставилась на здания, мелькающие за окном машины. Магазины в основном уже закрылись, но по обеим сторонам улицы все еще стояли тележки торговцев, а между ними сновали семьи, одетые в красное, белое и синее. Они были с пакетами попкорна и американскими флажками в руках.

У меня появилось много вопросов, но все они были туманны и никак не формулировались четко. В своей собственной истории я не хотела быть героиней, которая позволила бы какому-то глупому недоразумению разрушить что-то явно хорошее, но в реальной жизни чувствовала, что лучше рискну незнанием и сохраню свое достоинство, чем буду продолжать доканывать Гаса, пока он наконец не признается, что не хочет меня так, как хочу его я.

«Более чем на раз, – с горечью подумала я. – Что-то настоящее, пусть даже немного уродливое».

Когда мы подошли к тротуару перед нашими домами, а шли мы довольно долго из-за возросшего количества пешеходов, Гас сказал:

– Дай мне знать насчет завтрашнего дня.

– Завтрашнего? – спросила я.

– Путешествие в Новый Эдем, – пояснил он, отпирая дверцу машины. – Если ты все еще хочешь поехать, дай мне знать.

И это все, что от меня потребовалось? Теперь он совершенно не интересовался мной, даже в качестве научного компаньона.

Он вылез из машины… и все. Пять вечера, мы разошлись в разные стороны. На календаре праздник – четвертого июля, а я никого не знала в городе, кроме него, Августа, и его тетушек.

– А почему ты решил, что я не хочу туда ехать? – спросила я, закипая от злости. – Я же сказала, что хочу.

Гас был уже на полпути к своему крыльцу. Он обернулся и пожал плечами.

– А ты хочешь моего присутствия в этой поездке? – потребовала я ответа.

– Только если ты хочешь, – ответил он.

– Речь не об этом. Я спрашиваю, хочешь ли ты, чтобы я поехала с тобой завтра.

– Я хочу, чтобы ты делала все, что ты хочешь.

Я скрестила руки на груди:

– В котором часу?!

– Примерно в девять, – сказал он. – Наверное, это займет целый день.

– Отлично. Тогда увидимся завтра.

Я вошла в дом и стала сердито расхаживать по комнате, а когда поняла, что это не помогает, села за компьютер и принялась яростно писать, пока не наступила ночь. Не в силах вымолвить ни единого горького слова, я вышла на веранду и стала смотреть, как над озером проносятся фейерверки, как их искры падают в воду подобно метеорам. Я старалась не смотреть в сторону Гаса, но свет его компьютера на кухне время от времени привлекал мое внимание.

Он все еще работал в полночь, когда Шади написала мне: «Ну вот и все. Я влюблена. Покойся с миром». Мои дела были не лучше.

* * *

Я проснулась от раската грома, сотрясающего дом, и скатилась с кровати. Было восемь часов утра, но в комнате сохранилась темнота из-за грозовых туч.

Дрожа, я стащила халат со стула у туалетного столика и поспешила на кухню, чтобы поставить чайник на огонь. Огромные стрелы молний ударили с неба в бурлящее озеро, свет полыхнул даже в задних дверях дома, как серия фотовспышек. Я смотрела на воду в оцепенении, первый раз увидев шторм над огромным водоемом. Интересно, повлияет ли это на планы Гаса?

Может быть, так будет даже лучше. Он, как призрак, исчезнет из моей жизни, если я позвоню и отменю встречу в книжном магазине. Тогда мы никогда больше не увидимся, и он сможет придерживаться своего драгоценного правила «только один раз», а я поеду в Огайо и выйду замуж за страхового агента или кто там окажется.

У меня за спиной засвистел чайник. Я налила себе кофе и села за работу – снова слова полились из меня потоком, и вскорости была достигнута отметка в сорок тысяч слов в этом проекте. Мир моей книжной семьи разваливался на части. В цирке появилась вторая семья отца Элеоноры. У ее матери произошла неприятная встреча с гостем, и она была на взводе как никогда. Элеонора переспала с мальчиком из Талсы, и ее поймали, когда она пробиралась обратно в свою палатку. Но механик Ник прикрыл ее.

Впрочем, клоуны тоже помогли ей, за что их чуть не побили после нежного романтического момента влюбленных в лесу за ярмарочной площадью, а потом они сильно поссорились из-за этого. Один из них уехал пьянствовать в бар в городе и в итоге отсыпался в участке.

Я не знала, как все сложится у нас, но понимала, что дальше будет только хуже. Было уже девять пятнадцать, а от Гаса так и не появилось никаких вестей. Я подошла к окну и, сев на неприбранную кровать, глядела в него. В окне его кабинета я увидела льющийся из абажуров теплый, золотистый свет.

Я написала ему: «Не помешает ли такая погода нашим исследованиям?»

«Возможно, поездка будет не самой комфортной, – ответил он. – Но я все равно поеду».

«А я все еще приглашена?» – спросила я.

«Конечно», – ответил он и через минуту добавил: «У тебя есть походные ботинки?»

«Абсолютно нет», – ответила я ему.

И снова вопрос:

«Какой размер ты носишь?»

«7/2, а что? Ты думаешь, у нас один и тот же размер?»[56]

«Я возьму у Пит, – ответил Гас, – если ты все еще хочешь поехать».

«Боже, неужели ты пытаешься отговорить меня?» – напечатала я в ответ.

Чтобы ответить, ему потребовалось гораздо больше времени, и ожидание начало вызывать у меня тошноту. Зато я использовала это время, чтобы одеться. Наконец он ответил: «Нет. Я просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной мне».

Я вздохнула, обдумывая, что делать. Он снова написал мне: «Конечно, я хочу, чтобы ты поехала, если только ты этого хочешь».

«Нет, конечно, не хочу, – ответила я, одновременно злясь и испытывая облегчение. – Тебя совершенно невозможно понять!»

«А теперь понятно?» – спросил он.

«Понятнее», – ответила я.

«Да, я хочу, чтобы ты поехала», – написал он.

«Тогда иди за ботинками».

«Возьми свой ноутбук, если хочешь, – написал он в ответ. – Возможно, нам придется побыть там какое-то время».

Через двадцать минут Гас посигналил с обочины. Надев дождевик, я побежала сквозь бурю. Он наклонился, чтобы открыть дверь, еще до того, как я успела подбежать к ней. Наконец я захлопнула ее за собой и опустила капюшон. В машине было тепло, стекла запотели, а на заднем сиденье громоздились фонарики, огромный рюкзак, маленький непромокаемый рюкзак и пара грязных походных ботинок с красными шнурками. Когда Гас увидел, что я смотрю на них, он спросил: