– Фу, без подробностей, он же мой дедушка!

– Ещё утром ты их требовала.

– Ещё утром он им не был.

– Ладно, – снова рассмеялась я, – складывая руки на животе и обводя глазами лучи самой яркой звезды. – Но сердце, вот так, чтоб с замираниями… и думать только о нём… нет, такого нет. – Я послушала немного тишину и добавила: – К тому же я сняла ботинки.

– Да, – вздохнула Нетта, взбивая свою подушку, – ботинки – аргумент. Значит, всё ещё Арий? Не получается выкинуть его из головы?

Я пожала плечами, забыв, что она не может видеть этого в темноте, и неожиданно осознала, что не вспоминала о нём целый день с того самого разговора на ярмарке. Ответить помешал странный звук снаружи.

– Ты это слышала?

Мы выбрались из постели и подошли к окну. Я толкнула раму наверх, и ворвавшийся ветерок принялся играть занавесками и нашими волосами.

– Гляди! – Нетта ткнула в сторону дороги, но я уже и сама заметила незваного гостя. В лунном свете каждая косточка Морока сияла белизной, и только в глазницах клубился красный дым.

Ворон подлетел к нашей ограде, но едва попытался проникнуть во двор, как от земли до небес вспыхнула рабица из синего огня и тут же погасла.

– Что это было? – поразилась Нетта.

Морок помахал подпалёнными крыльями, переместился левее и предпринял новую попытку – с тем же результатом. Отсвет сетки отразился на лице Нетты и кончиках её зубов, а мой слух уловил тихое постукивание, как будто кто-то наигрывал на кастаньетах. Следующая вспышка выхватила раскачивающиеся на нижних ветвях сушки.

– Бабулиных рук дело, – указала я на них. – Она поставила защиту. Вот почему Варлог прошлой ночью не сумел проникнуть в дом и решил, что я наложила чары. По крайней мере, здесь мы в безопасности, можем спокойно спать до утра.

Ворон попробовал в ещё нескольких местах и, не найдя брешь, досадливо каркнул, а потом заметил нас. Дымок в глазницах из алого стал тёмно-пурпурным.

Нетта проворно высунулась из окна и махнула ему.

– Эй ты! Передай своему хозяину, что, если с Бальтазара хоть клок шерсти упадёт, я сама его отцелую! Да так, что мало не покажется. А потом догоню и добавлю!

Ночнушка на ней надувалась пузырём, глаза метали молнии, а волосы грозно развевались вокруг лица, но вороньи скелеты не так-то просто напугать. Морок показал полуистлевшим крылом неприличный жест, пренебрежительно каркнул и с демонстративной неторопливостью полетел прочь.

Мы смотрели ему вслед, пока белая точка не исчезла на горизонте, затем закрыли окно и вернулись под одеяло, порядком подмёрзшие. Нетту ещё какое-то время колотило то ли от холода, то ли возмущения, то ли того и другого вместе, а минут десять спустя, обратившись к ней шёпотом с каким-то вопросом, я поняла, что она спит. Самой мне, хоть и безумно уставшей, заснуть никак не удавалось.

Так и лежала, глядя в потолок, когда снизу донёсся даже не шум – шорох… или вздох. Возможно, он мне лишь почудился, но ноги сами вывели в коридор, к ступеням.

Дверь в гостиную была приоткрыта, но звук больше не повторялся. Только напольные часы тикали, дребезжа маятником. Заколебавшись, я потопталась на середине лестницы и уже собралась вернуться наверх, когда из комнаты раздалось негромкое:

– Я не сплю, Виски.

Часы скрипнули ещё разок.

– И я, – сообщила я очевидную глупость и, поскольку отступать было поздно да и незачем, преодолела оставшееся расстояние и вошла в гостиную.

Привыкнув к темноте, глаза различили на диване силуэт. Казалось, Ксавьер так и остался сидеть, уставившись перед собой и не заметив, что остальные участники чаепития давно разошлись. Постель была даже не примята, спина выпрямлена, ладони сложены на коленях – никак не поза для сна. Он подвинулся, освобождая место, и я, присев с краешку, взглянула на размыто-серый профиль.

– Как узнал, что это я?

– Нетта всегда бренчит… – ответил он, не поворачивая головы.

Что правда – то правда: она даже спать легла в серьгах размером со спичечные коробки и такие же шумные.

– …госпожу Финварра слышно и отсюда, – он умолк, и паузу заполнил далёкий всхрап наверху, – а от тебя пахнет мёдом.

Я украдкой понюхала футболку. А-а-а-а, наверное, шампунь. Ксавьер замолчал и, по-видимому, не собирался ничего добавлять. Поёрзав, я придвинулась на полдюйма.

– Как ты, Кас?.. То есть не Кас, а…

Он наконец повернул голову.

– Всё в порядке, – лицо виделось смутно, но в голосе послышалась слабая улыбка, – я уже свыкся. «Кас» лучше, нежели «Кса».

Я издала короткий смешок.

– Да уж. – Пошарив в темноте, нащупала его руку и легонько сжала. – Мне так жаль, что тебе пришлось столько пережить и что теперь ты в разлуке с семьёй. Наверное, страшно скучаешь по ним?

– Скучаю, – тихо признался он.

– И до сих пор злишься на Имельду? Знаешь, я подумала, может, не так уж она была неправа, когда забрала твои воспоминания? Она просто хотела избавить тебя от тоски по родным и прежней жизни…

– Даже не помня их, я всё равно тосковал, Виски, – едва слышно вздохнул он. – А хуже всего та тоска, причин которой ты уразуметь не в силах.

– Знаешь, завтра многое должно решиться. Если Нетте удастся призвать свои силы, то, может, она и тебя сумеет…

– Оставим это для завтрашнего дня, – негромко прервал Ксавьер.

Мы помолчали.

– А какая она? Ну, Имельда…

– Лучистая, – просто ответил он, но в голосе прозвучало столько тепла, что мне отчаянно захотелось, чтобы и про меня кто-нибудь когда-нибудь отозвался вот с таким трепетом. – Вы чем-то похожи, – неожиданно добавил он. – В тебе есть свет, ты хорошая девушка, Виски, и очень мне нравишься. – Кас осторожно убрал пальцы из-под моей руки и заключил её в свои ладони. – Поэтому мне совестно, что я тебя обманул.

Сообразив, что он имеет в виду, я смутилась, только совсем от другого. Набрала в грудь побольше воздуха и кинулась в омут с головой.

– Неправда, не обманывал. Ты ведь не знал, кем являешься, а вот я обманула, и сознательно.

– Когда?

– Когда сказала, что умею готовить. Я не умею. Абсолютно. Те блины пекла бабуля, и вообще всё, что ты пробовал у нас в доме, – творение её рук. Попробуй ты мою стряпню, не сидел бы сейчас на этом диване. Но не волнуйся, риска не было, я никогда не готовлю. Так что вот, «хорошая девушка Виски» соврала бессовестно и совершенно целенаправленно.

Я перевела дыхание, крутя пластиковое колечко на пальце и с тоской думая о том, что и свет этой самой девушки только что явно померк в глазах одного славного парня.

– Почему?