- вдруг оказалось, что демон в это время тоже пристально смотрел, но вовсе не на новую скрипку. И вдруг коснулся моего уха, заправляя за него прядку волос. Голос его прозвучал неожиданно хрипло. – Ты прекрасна, Саминэ.

Я невесть от чего смутилась, густо покрываясь румянцем – настолько проникновенно прозвучал этот внезапный комплимент. А низкий, бархатный тон демона и вовсе словно проникал под кожу.

- Ты сыграешь? – чтобы хоть как-то отвлечься, с любопытством спросила я.

- А ты хочешь? – изумленно вскинул бровь эрхан.

- Конечно, - возмущенно посмотрела я на него, и с торопливым ожиданием перевела взгляд на новенький музыкальный инструмент, который манил своими матовыми боками даже меня. – Я слышала, как ты играешь всего один раз.

- А я и играл всего один, - как-то невесело констатировал Ари, и взгляд его из удивленного стал задумчиво-отрешенным. Пальцы его легко провели по линии тонкого смычка, который он вовсе не спешил взять в руки. – За долгое, очень долгое время.

- Почему?

- Не хотел. И не мог. Я никогда в своей жизни не пользовался чужими инструментами, Эльсами. Они кажутся… пустыми. Моя скрипка, как и та, что сейчас лежит перед собой, собрана родовой магией из железного дерева драконьих Островов, с вплетением частиц магических существ, так или иначе меня окружающих. Благодаря им музыкальные инструменты сами становятся живыми, они почти обладают душой и волей. И внутреннее состояние владельца отражается на них. Всегда. После того, как я разбил скрипку матери, моя просто отказалась мне подчиняться. И я сам потерял влечение к музыке на долгие годы.

- Это… больно? – не выдержав, я подошла к Ариатару, нерешительно положив ладонь на его грудь, туда, где отчетливо и тяжело билось его сердце, некогда разбитое и буквально собранное по кускам. Но всё еще живое и, кажется, умеющее чувствовать, как никогда раньше.

А в глазах усмехнувшегося демона стояла невыносимая тоска:

- Как если бы ты потеряла свои саи навсегда.

Я тихонько покачала головой, понимая, что, в общем-то, задала самый глупый из вопросов. Конечно, ему всё это время было больно. Терять часть себя всегда больно.

И всё же, я не могла не спросить:

- Но тогда, на крыше…

- Я не знаю, что это было, котенок, - не давая полностью задать вопрос, демон меня со вздохом обнял. – Тогда мне показалось это важным, и скрипка в руках появилась сама по себе. Просто… мне это было нужно. Тебе было нужно. Однако я не уверен, что смогу это повторить.

- Ты и не сможешь? – я скептично взглянула в темные синие глаза этого невыносимого мужчины. – Такого не бывает.

- Потому что я наследник Сайтаншесса? – вдруг выгнул брови эрхан, задавая, пожалуй, самый странный из всех возможных вопросов.

Но почему-то мне казалось, что ему очень важно узнать, что я об этом думаю на самом деле. И, встав на цыпочки, я просто обхватила его лицо своими ладонями, целуя в подбородок и искренне улыбаясь:

- Нет. Потому что ты – это ты.

Не выдержав, он негромко рассмеялся, прислонившись лбом к моему лбу, довольно прикрывая глаза.

Похоже, сама того не осознавая, я только что дала единственно верный ответ.

- Твоя искренняя вера в меня удивляет, котенок.

- Чтобы не случилось, когда бы это не случилось, я всегда буду верить в тебя, Ари. Всегда.

- Знаю, котенок, - тихо улыбнувшись, обхватив мое лицо ладонями, демон невыносимо-нежно коснулся губами моего лба. И усмехнулся, признаваясь. – И, кажется, теперь я вполне готов сыграть.

- Правда? – удивленно распахнула я глаза, пытаясь рассмотреть в чертах его лица хоть какой-то намек на обман или уловку. Но его не было!

- Правда, - отпуская меня, мужчина обернулся к столу, рассматривая лежащую перед ним скрипку как-то совершенно по-новому. В его взгляде уже не было прежней грусти, не было там и боли. Но легко угадывался он – тот самый неудержимый, не похожий ни на что другое, блеск настоящих сапфиров. – Тебе я лгать никогда не стану.

И какого же было мое удивление, когда он наконец-то взял в руки музыкальный инструмент… И с той же решительностью отдал его мне!

- Как? – изумившись, я машинально прижала скрипку к себе, осознавая ее значимость, и отчаянно боясь повредить хоть как-то. И сунуть ее обратно эрхану в руки, как и тонкий смычок, мне даже в голову не пришло. – Что? Что ты задумал?

- Ты же не думала, что сможешь отстояться в стороне? – иронично вскинул брови Ариатар.

- Но Ари! – на миг я даже запнулась, едва ли не впервые не зная, как до него правильно донести свою мысль.

Безусловно, жриц Латимиры обучали игре на музыкальных инструментах, причем на всех понемногу. Но этих знаний и умений едва ли хватало на то, чтобы очаровать мужчину или его гостей, небрежно блеснуть умениями или развеять скуку высшего общества. Нет, конечно, любая из нас была выше на голову и гораздо искуснее даже некоторых знаменитых придворных музыкантов. Но мы и рядом не стояли с тем, как умели и могли играть Сайтаншесская Роза и ее сын!

То, что хотел от меня Ари, было попросту невозможно.

Тем более, играть на скрипке, которую он сделал для своей матери, и которой ее руки еще даже не коснулись, казались сплошным кощунством.

- Саминэ, Саминэ, - укоряя, покачал головой эрхан, отводя свою руку в сторону. На миг, пройдясь вдоль спины, вызывая знакомые, холодные мурашки, в лаборатории всколыхнулась Тьма, а когда развеялась, на его ладони оказалась скрипка. Та самая, уже знакомая, из коричнево-бордового, полированного дерева с золотистыми, как магия самого демона, струнами. – Неужели ты подумала, что я заставлю играть тебя?

Вот же! Как всегда издевается!

- Ты невыносим, - фыркнула я, чувствуя, как отлегло от сердца. И лишь поудобнее перехватив черный инструмент, продолжая прижимать его к себе как можно бережнее. Его истинную ценность я понимала вполне отчетливо, как и осознала внезапно еще одну, шокирующую во всех смыслах вещь.

Не только я верила, и всегда буду верить в этого эрхана безоговорочно.

Его доверие ко мне, похоже, мне тоже бесконечно.

- Когда-нибудь, котенок, мы непременно шокируем окружающих своим дуэтом, - и на его губы легла усмешка, настолько привычная и родная, являющаяся его неотъемлемой частью, что у меня сердце невольно забилось чаще. – Но сейчас я должен сыграть для самой неповторимой